Осмотр стены осветил несколько неприятных фактов. Никакой поблажки или даже продыху игра давать мне не собирается. Вся поверхность, которая к тому же была ещё и сильно истёрта, покрыта резными фресками с изображением пыток, в таком аляповатом средневековом стиле. Рисунки были очень грубыми, но от того не менее неприятными. Вот человека растягивают на дыбе, вот знаменитая пытка треугольником – когда тебя садят на пирамидку. Я отвернулся от постройки, дабы не увеличивать количество стресса, которое уже и так было запредельным. Мое сознание слегка плыло, мысли путались, движения стали резкими и во многом инстинктивными, я был готов бежать и убивать одновременно. До этого момента, я даже предположить не мог, что способен так себя ощущать. Я чувствовал, что нахожусь в опасности каждую секунду, но при этом был абсолютно спокоен и, что ли, готов к бою. Было тяжело, очень тяжело, мои ценности, мой осовремененный разум трещал по швам уступая место агрессии и голым инстинктам. Только мысли о жене, как маяк, освещали для меня путь в этой кромешной тьме. Держись, нужно просто пережить это и вот ты вновь вернешься к нормальной жизни, к любви, теплу и заботе. Но это было не самым страшным в этой ситуации. Где-то в самом дальнем уголке разума я подавил отдельный мелкий голосок, очень тихий: “А хочу ли я возвращаться?”.

Было очевидно, совершенно очевидно, что ярость, кипевшая во мне всю мою жизнь, задвинутая куда-то на задворки сознания, постепенно начинает перехватывать контроль и с каждым сражением, отвоёвывает ещё одну частичку меня в свои владения. Это пугало меня, не сказать, что я никогда такого не испытывал. Испытывал, просто выразить не мог. Со всеми этими “привет”, “извини”, по отношению к людям, которых я презирал. Только ради жены я старался быть лучше, чем я есть, я старался полюбить людей, полюбить жизнь. Иногда получалось. По крайней мере, когда приходишь домой, а тебя там ждут, всё и вправду становится легче. Она помогала, поддерживала, в самые суровые времена, терпела мои заскоки... На этом моменте, я позволил себе скупую мужскую слезу. А сейчас она лежит, разодранная в клочья чертовым имбецилом, неспособным справиться с управлением простейшим механизмом, а меня пичкают обещаниями о том, что все будет хорошо, но только потом. Когда-нибудь... Кулаки сжались сами собой. Я размахнулся и ударил по стене, со всей своей силой, послышался треск, с вершины каменного сооружения на меня упало несколько мелких камешков, звонко отлетев от шлема. Нельзя поддаваться этим мыслям, нельзя думать, нельзя раскисать. Только текущие задачи, иначе я просто упаду. Просто сдамся. Иначе я признаю, что этого достаточно чтобы меня сломить. Нет! Я повторил свой удар и ещё, и ещё, и ещё раз. Каменное строение поддалось и начало заваливаться внутрь, под силой моих кулаков и трещин, бывших здесь до меня. Своими руками я разбивал камень, будто это было папье-маше. Я весь этот грёбаный виртуальный мирок похороню. Мне срочно нужно было нарваться на проблемы. Мне нужен был враг, противник, который может принять на себя всю силу моей ярости. Ярости беспомощного человека, который не может прорваться к тому, что он так страстно хочет. Ярости человека, который всё потерял. Огромное пятиметровое сооружение само по себе начало заваливаться со временем, я лишь ускорил процесс своими тычками. Грохот заполнил всю мою голову. Звук помог мне прийти в себя, вырвав меня из пучины раздумий в мою нынешнюю реальность.

Когда пыль улеглась, моему взору предстал огромный город, другую сторону которого я даже в теории не мог разглядеть. Он был освещён множеством факелов, на толстых каменных постаментах величиной с меня. В них горел неестественный желтый огонь, отдающий золотом. Повсюду были здания и шпили. Здесь не было ни намека на порядок, все объекты находились на разном удалении друг от друга. Вот шпиль, по форме напоминающий лезвие фламберга, а под ним ещё один, но на этот раз четырехгранный, направленный в небо под тридцатиградусным углом, относительно первого, рядом с ними, здание по форме напоминающее улитку, а с ним ещё одно, на этот раз больше похожее на черепаху. Архитектура здесь была абсолютно хаотичной, за исключением того, что всё это находилось на одном и том же уровне по высоте и было одного цвета. Я посмотрел под ноги и под слоем пыли увидел ещё одну такую же фреску, на которой человека рвали на куски какие то четыре странных беса. Попутно стала очевидна ещё одна вещь. Внимание будто бы цеплялось за эти мерзкие изображения. От них было тяжело оторвать взгляд, притом не по причине странного изврещенного интереса, нет, здесь было нечто иное, противоестественное. Каждое из них странным образом гипнотизировало. Однако помимо ментального эффекта наличествовали ещё детали, которые объединяли всё в цельную картину. Крики. Из каждого здания доносились громкие вопли ужаса и агонии. Какая то часть меня рассчитывала именно на это, вернее не рассчитывала, а надеялась…

Я аккуратно, стараясь не издавать лишнего шума, пробрался в строение, схожее со стороны на лежащее колесо. Оно было невысоким, метра три в высоту, и имело сечения примерно на каждом третьем метре своей окружности, как шестерня, со стороны оно казалось, наверное, самым широким здесь по своему объему, оно по размерам примерно с футбольное поле. Поступок этот был более-менее продуманным. Я отлично понимал, что через пару минут ко мне подбегут все возможные местные обитатели, ведь многие из них видели меня, пока я убегал от сборщика душ, да, и я, мать его, стену пятиметровую обвалил, психанув. Многие, конечно, скажут мне, а чего ж ты просто вокруг города не походил, в щелочки не позаглядывал. А я вам отвечу, пятиметровые стены строят как раз для лучников, от которых я и прячусь в помещении, а не для красоты, и я не думаю, что лучшим планом было бы провоцировать местных на охоту за мной, учитывая что