Стрелец тогда еще добавил, что позорнейшая Комиссия по лженауке одним из критериев определения пресловутой лженауки сделала отступление от общепринятого языка научных публикаций. Понятное дело, что бессвязные тексты сбрендивших «астральщиков» и «диагностов кармы» нужно отсекать. Но ведь нельзя же и ученых-«альтернативщиков» репрессировать за то, что они пишут свои труды и статьи нормальным русским языком, как логически выстроенный нарратив! Получается, что «лжеученая комиссия» и тут загоняет нас в вечный тупик, закрепляя условия русского исторического поражения.

Именно поэтому Верховный предпринял недюжинные усилия для того, чтобы вторая Академия перешла именно на ясный и сочный русский язык своих трудов. Вкупе с тем, что в Русском Союзе стали на государственном уровне возрождать мощную индустрию научно-популярных медиа, печатных, сетевых и телевизионных. Именно это вынудило и старую Академию наук – пусть с визгами протеста – переходить на максимально понятный язык. Наглядная же демонстрация успехов «лженаучных» разработок прямо принуждала академиков признавать очевидное и заниматься поисками ответов на возникшие загадки и парадоксы. Вырвав инквизиторские «зубы» у официальной науки, Верховный стронул с места процесс омоложения старой Академии. Ибо такая политика очень быстро показала, что у многих академиков просто нет ничего толкового, что они могут предложить стране и миру. Зато выдвинулись вперед именно те члены бывшей РАН (а ныне АН РС), которые вели первопроходческие работы. Резко ускорилось возникновение новых институтов, как во времена Сталина.

Такой стала научно-инновационная часть национального возрождения…

Теперь пора кое-что заявить напрямую. За что мы сражаемся? Нет, не за Петрика, хотя он – мой собрат по психологии. Я ведь тоже мальчишка в душе. Но бьемся мы за принцип: за настоящий дух науки и естествоиспытательства. Против мракобесия всех мастей и лицемерных инквизиторов. Потому что нам нужен новый мир – Мир Полудня. Мир Шестого и Седьмого технологических укладов.

Некогда «развитый мир» сейчас – в явном тупике. Он только притормаживает свой глубочайший системный кризис, но не перестает соскальзывать в его глубины. Уж и глупому понятно, что необходимы новая парадигма развития, что возможности прежней модели развития (легковой автомобиль, дом, безудержное потребление недолговечных вещей, вынос производства в Китай, погружение в мир виртуальных игр, финансовые спекуляции) – исчерпаны. Что больше из этой – прости, господи – «модели» ничего не выжмешь. Что человечество опасно закружило на месте, на рушащемся карнизе у пропасти. И нужно бы обрести крылья, чтобы взмыть в воздух и лететь дальше и выше, к новым высотам развития.

Но, хотя сегодня нет недостатка в международных слетах-саммитах под лозунгами «Новые лидеры, новые решения», на самом деле там не наблюдается ни новых лидеров, ни новых решений. Власть имущие озабочены лишь тем, чтобы все осталось по-старому, чтобы бразды правления не ускользнули из их рук. Они думают, что все как-нибудь само рассосется. Ибо они нутром чуют: в новом мире им места нет. Вот и пыжатся они, чтобы, как пел азербайджанский князек в прекрасном советском фильме «Не бойся, я с тобой»: «Чтобы все по-новому оставалось все по-старому».

Но так не будет. Цена этих бесплодных имитаций – усиливающаяся деградация некогда действительно развитых стран. Множится число функционально неграмотных, книг вообще не читающих. Факт замедления научно-технического развития налицо – как бы нам ни пытались замазать глаза всякими айфонами, фейсбуками и цукербергами. Ведь здесь – НИЧЕГО принципиально нового. И на Западе, и в Китае, который продолжает идти по пути всего лишь копирования лидеров.

Мне уже давно понятно, что нынешний порядок очень скоро рухнет с чудовищным грохотом и большой кровью. То, что мы видим сейчас – его предсмертные метания. Мне очевидно, что никто из нынешних «лидеров», что на Западе, что на Востоке, не осмеливается принять тяжелые, но необходимые решения. Все малодушно ждут, что «все само по себе рассосется» и «кривая сама по себе куда-нибудь вывезет». Но уже видно, что не пронесет, что такая «стратегия» мировых верхов лишь усугубляет намечающийся Конец Старого Мира.

Но его конец – это новое рабовладельческое, кастовое общество с жестокими правителями, достигшими физического бессмертия.

Нас этот вариант совершенно не устраивает, друзья. Если РАН этого не понимает – это ее проблема.

Все полетит в тартарары? Мы снова познаем время распадов, войн и пожарищ? Видимо, не минет человечество чаша сия. Да и когда было иначе? Ведь наша история на протяжении тысяч лет – вереница катастроф, кризисов и войн. Что с того, что во второй половине ХХ столетия люди несколько (но не до конца!) – этак до 1991 года – подморозили историю, самонадеянно решив, что вот уж теперь навсегда наступила эра милосердия, мягкости, роста сытости и благосостояния? О, святая наивность! Вот уже более двадцати лет история вновь возвращается в привычное кроваво-кризисное русло. Началось все с развала Советского Союза, а потом пошло по нарастаюшей. Сначала – чуть-чуть, потихоньку. А потом – все стремительней и стремительней. А вот теперь придется дурному роду людскому вспомнить, что жизнь наша – всего лишь цепь испытаний.

Вся история перехода на новые технологические уклады – история тяжких испытаний и жестоких кризисов.

Первый технологический уклад (1785–1835 гг.) был основан на новых технологиях в текстильной промышленности, использовании энергии воды, и отчасти – пара. Но переход на него дался крайне тяжело. Это – ужасы промышленной революции в Англии. С шахтерами в ошейниках, рабочим днем в 12 часов, с детским трудом, с нищетой и трущобами. Это – кошмар Французской революции 1789–1804 годов и Наполеоновских войн. Это миллионы уничтоженных репрессиями, голодом, болезнями и войнами, потрясшими Европу. От чего батюшка великого немецкого композитора Вагнера помер? От заразной болезни, потому что поблизости было поле великой Битвы народов при Лейпциге в 1814 году. А поскольку на нем лежло четверть миллиона погибших, которых не успевали хоронить, от разложения мертвой плоти по округе пошли эпидемии.

Второй техноуклад (1830–1890 гг.) – это ускоренное развитие транспорта (строительство железных дорог, паровое судоходство), возникновение механического производства во всех отраслях на основе парового двигателя.

Он еще относительно мирный. Но он – это кровавая война Севера и Юга в США за «инсталляцию промышленного капитализма», разгром пруссаками Франции, волны революций 1848–1849 годов, кровопролитные восстания в Париже, первая попытка создать социалистическое государство – Парижская коммуна 1871 года. Это колониальные войны, подъем рабочего движения, гонка вооружений.

Третий техноуклад (1880–1930 гг.) стоял на использовании в промышленном производстве электрической энергии, развитии тяжелого машиностроения и электротехнической промышленности – на основе использования стального проката, новых открытий в области химии. Появились радиосвязь, телеграф, автомобили.