На рассвете 17 декабря 1939 года Красная армия провела мощную артиллерийскую подготовку на участке между деревней Суммой и железной дорогой. В 10 часов началась атака. Маннергейм внимательно следил вместе с командующим армией за ходом сражения, и когда советская пехотная дивизия при поддержке танков и авиации прорвала финскую оборону, оставив на поле боя 25 танков, фельдмаршал за счет резервов отбросил противника, восстановив обстановку.

Два дня, днем и ночью, советская артиллерия вела огонь по финским позициям, сделав вторник 19 декабря «жарким днем». С раннего утра в бой были брошены шесть советских дивизий с танками и самолетами. Яростные танковые атаки следовали одна за другой. И вот 50 машин прорвались через финские позиции. Но, когда половина из них была уничтожена, включая опытный тяжелый танк «Клим Ворошилов», им пришлось вернуться на свои рубежи. Несмотря на то что все атаки советских войск были отбиты и перед финской линией обороны «застыли» 58 танков, сражение продолжалось. Командир одной из советских танковых бригад, перебежавший к финнам, на допросе показал, что он сдался в плен потому, что испугался ответственности за потерянные бронемашины и военного трибунала. Общее количество советских танков, уничтоженных финнами на Карельском перешейке, достигло к этому времени 239.

Маннергейм, оценивая эту операцию Красной армии, писал: «Артиллерия снарядов не жалела, но огонь был плохо подготовлен и не координирован с наступлением пехоты и танков. Иногда взаимодействие могло принимать самую странную форму. Бывало так, что танки выдвинутся вперед, отстреляются и вернутся на исходные позиции прежде, чем пехота вообще вступит в дело. Такие элементарные ошибки, разумеется, дорого обходились Красной армии…»

В этой обстановке, зная, что советские дивизии крайне измотаны, командующий армией «Карельский перешеек» просит Маннергейма, учитывая временную слабость русских, начать контрнаступление. Фельдмаршал внимательно выслушал генерала и, не отвергая его предложения, сказал, что разумно пока подождать, удобный момент еще не наступил.

Оценив вместе с генералом Айро сражение в районе Суммы, Маннергейм включает в состав армии «Карельский перешеек» 6-ю резервную дивизию и отдает приказ о наступлении.

Оно началось в 6.30 утра 29 декабря 1939 года. Быстро была захвачена первая полоса обороны советских войск. Однако по мере продвижения в глубь боевых порядков противника наступление приостановилось. По докладам командиров дивизий фельдмаршалу стало ясно, что оно плохо подготовлено, нет хорошей связи, разведка не знает, где сосредоточены советские части, противотанковые орудия не поспевают за пехотой.

В 14.30, после неприятного разговора с генерал-лейтенантом Хуго Эстерманом, возмущенный Маннергейм отдает приказ о прекращении наступления. При отходе финских частей на свои старые позиции части Красной армии не контратаковали их. Видимо, неожиданная активность финнов произвела определенное воздействие.

На фронте наступило относительное затишье под музыку постоянных артобстрелов и воздушных боев. Оперативная сводка штаба Ленинградского военного округа ежедневно начала повторять фразу: «На фронте ничего существенного не произошло».

21 декабря 1939 года Советский Союз праздновал 60-летие Иосифа Сталина, который негодовал по поводу неудач Красной армии на Карельском перешейке, постоянно заявляя, что если мы надолго застрянем перед таким слабым противником, как Финляндия, то будем только стимулировать антисоветские усилия империалистических кругов. 23 декабря Сталин получает поздравительную телеграмму Адольфа Гитлера, в которой тот желает «счастливого будущего народу дружественного Советского Союза».

В своих письмах к русским друзьям за границей Маннергейм говорил: «Время, которое я сейчас переживаю, не только историческое, но и критическое в том смысле, что от исхода войны зависит не только судьба моей родины, но и всего цивилизованного мира… Время, конечно, тяжелое, но духом я не падаю. Надеюсь будет лучше… В этой кровавой войне для меня русский человек одно, а большевики с их политруками — совершенно иное…»

Фельдмаршал Маннергейм считал, что сейчас, во время войны, необходимо принимать любую помощь добровольцами и материалами.

Говоря о немецких добровольцах, он считал, что надо удостовериться, не сторонники ли они нацистской системы.

В середине декабря председатель Русского национального союза генерал-майор Туркул попросил Маннергейма разрешить ему приехать в Финляндию для формирования русских частей из пленных красноармейцев. Маннергейм ему ответил: «Формирование особых частей из пленных по различным соображениям в настоящее время не предвидится».

Правда, он после встречи с бывшим секретарем Сталина Борисом Бажановым свое мнение изменил. Фельдмаршал одобрил план создания «Русских народных отрядов» из пленных красноармейцев, которые можно будет развернуть в «Русскую народную армию». Он разрешил Бажанову встречи с пленными красноармейцами, но пленные командиры от встреч отказались. На командные должности в отряды пришлось приглашать белых офицеров-эмигрантов. Формирование отрядов затянулось почти на два месяца, только около 40 человек были отправлены на фронт.

Подводя итоги боевых действий за декабрь 1939 года, фельдмаршал Маннергейм писал: «Атаки противника можно было сравнить с плохо управляемым оркестром, инструменты которого играют по разным нотам. Противник бросал на наши позиции одну дивизию за другой, однако взаимодействие между родами войск оставляло желать лучшего…»

Его дополнял генерал-майор X. Эквист: «Массы легких танков, вводившихся в бой русскими, не производили какого-либо впечатления на нашу оборону, их пропускали в глубину. Погоня за ними превратилась в спорт…» Маннергейма всегда интересовали люди в армии противника, а русские особенно. Ведь ими он командовал много лет. О красноармейцах он говорил: «Русский пехотинец храбрый, стойкий и малоприхотливый, а русский командный состав — это люди смелые, с самообладанием…»

Постоянно читая английские газеты, фельдмаршал выделил статью в «Таймс», где было интересное высказывание о войне: «Финские пчелы жалили русского медведя, который громко ревел и рычал, рыл лапами землю, ломал окрестные кусты, но поймать своих врагов не мог и, чтобы укрыться, спрятался в своей берлоге. Но вскоре раненый, но далеко не исчерпавший свои силы генерал Топтыгин вновь ринулся в бой».

Начало января 1940 года ознаменовалось тем, что Кремль взял бразды правления в свои руки. 7 января Главный военный совет Красной армии принимает решение создать Северо-Западный фронт, непосредственно подчиненный наркому обороны К. Е. Ворошилову. Командовать им был назначен командарм 1-го ранга С. К. Тимошенко, бывший кавалерист, который на высокие командные посты поднялся во время оккупации Западной Украины. Численность войск была удвоена. Изменились тактика и планы. Постоянно подходили свежие резервы. Страшными днями для всего командного состава Красной армии стали 11 и 12 января 1940 года. В эти дни по приказу Ставки Главного военного совета за безынициативность, растерянность и трусость были расстреляны шесть старших офицеров — от командира дивизии до комиссара полка. Снижены в звании до полковника один командир корпуса и четыре командира дивизии[9].