встречающих; то и дело срабатывали вспышки фотокамер… Самолет вынужден был заходить на посадку сквозь плотные облака; свирепый ливень хлестал асфальтированную дорогу; цилиндры и фраки ожидающих появления космонавта чиновников насквозь промокли. Однако чего дождь так и не смог охладить – так это теплоту улыбки Гагарина и неподдельный энтузиазм сотен людей, которые собрались в зале прилета: люди напирали на ограждения и пытались любой ценой занять место, откуда хотя бы одним глазком можно было разглядеть их кумира [3].

Юрия Гагарина приветствовали жители Манчестера – крупнейшего порта и промышленного города Англии. На летном поле аэродрома собралось множество людей во главе с лорд-мэром города мистером Биггсом. Несмотря на дождь, а он назойливо нас преследовал в ходе почти всей поездки, толпы манчестерцев стояли плотными шпалерами на протяжении нескольких миль пути к штаб-квартире профсоюза литейщиков [9].

Приехав в Манчестер в проливной дождь, Юрий увидел толпу встречавших его людей и настоял, чтобы на пути в город крыша его кабриолета “Bentley” была опущена. “Раз они могут стоять под дождем, – сказал он, – значит, и я могу” [5].

“Наименьшее из того, что я могу сделать для этих людей, – промокнуть вместе с ними!” Мы приехали в профсоюз литейщиков насквозь промокшими – “продрогшими до костей”, как в таких случаях говорят русские. Однако тот феноменальный энтузиазм, с которым британцы приветствовали первого человека в космосе, быстро согрел нас [28].

Прибытие советского офицера ВВС вызвало в Манчестере настоящий ажиотаж – такого здесь уже много лет не было. Толпа сбила с ног переводчика Гагарина и едва не опрокинула самого космонавта [29].

Маленькие дети наряжались в самодельные космические скафандры и сбегали с уроков, чтобы помахать ему с тротуара. Девочки-подростки заполнили платформу, построенную для него в Траффорд-парке, и высовывались за полицейские ограждения, которые окружили аэропорт “Рингуэй” и офисы в Брукс Бар – чтобы получить автограф, подарить букет цветов или сорвать поцелуй. Матерые фабричные рабочие сломя голову мчались, чтобы пожать ему руку или похлопать его по спине, пробормотать неумелые слова восхищения, а команда “Манчестер Юнайтед” прервала тренировку, чтобы выйти с тренировочной базы и помахать “Магеллану Космоса”. После серых лет послевоенной суровости это казалось почти волшебством – появление первого человека, который преодолел границы Земли и рассмотрел “сквозь иллюминаторы <своего космического корабля>… бриллиантовую россыпь ярких, ярких, холодных звезд”. Мэри Макклеллан, ехавшая на митинг на заводе Metrovickers тем утром, думала, что по контрасту с одетыми в серое бизнесменами и одетыми в темные комбинезоны рабочими Гагарин, в своей ярко-зеленой униформе, производил невероятное впечатление; и выглядело это так, будто его сняли на цветную пленку – настолько резко контрастировал он с той монохромностью, которая его окружала [3].

Узнав об этом, многие англичане отказались от различных поездок, чтобы остаться дома и увидеть первого космонавта.

Потом состоялась многотысячная встреча с рабочими машиностроительного завода “Метрополитен-Викерс”. Рассказывают, что до начала митинга Юрия Алексеевича привели к литейщикам и он, в нарушение программы встречи, попросил у них разрешения провести плавку. Английские литейщики с недоверием отнеслись к этой затее космонавта. Но Гагарин успешно справился с плавкой, вызвав одобрение признанных мастеров своего дела [27].

Будучи и продуктом, и выражением всего лучшего, что было в зрелой советской системе, он, казалось, воплощал собой нового “Социалистического Человека” и восхищал свою аудиторию в профсоюзных офисах своими словами о том, что “в глубине души так и остался литейщиком”. Получив в дар почетное членство союза рабочих литейного завода и медаль, украшенную обнадеживающей надписью “Вместе отольем лучший мир”, Гагарин отдал дань “союзу, который является одним из самых старых в мире и имеет такие прекрасные традиции”, после чего пожелал его участникам всевозможных успехов в “отстаивании прав рабочего класса и работы во имя мира во всем мире”.

Он подробнее рассказал об этих своих чувствах в тот же день, но позже, в речи, обращенной к рабочим на заводе “Метро-Викерс” – на тот момент это было крупнейшее промышленное предприятие в Западной Европе, – умело обходя большинство не имеющих компромиссного решения проблем холодной войны, Юрий подчеркнул потребность в сокращении вооружений и мирном сотрудничестве в продвижении границ науки и техники и в преследовании политики понимания разрядки. Он объяснил, что, “хотя на борту космического корабля находился только один человек, потребовались десятки тысяч людей, чтобы полет оказался успешным. Более семи тысяч ученых, рабочих и инженеров точно так же, как вы, нарядились для того, чтобы отпраздновать успех полета”. И под громовые аплодисменты заключил: “В космосе хватит места всем… Я предвижу великий день, когда советский космический корабль сядет на Луну и из него выйдет группа ученых, которые присоединятся к британским и американским ученым, работающим в обсерваториях в духе мирного сотрудничества и соревнования – вместо того, чтобы думать о войне” [5].

Пятьдесят лет спустя после встречи с Гагариным Стэнли Нельсон, работавший чертежником в КБ на Metrovicks, вспоминал, что Гагарин был единственным русским, которого он когда-либо видел. Несмотря на то, что тот был представителем страны, с которой в любой момент могла разразиться война, улыбающееся лицо Гагарина вызвало ответную улыбку у тысяч работников манчестерского Metrovicks, пришедших на встречу с ним в Траффорд-парк. Нельсон вспоминал, что “русскость” Гагарина в тот момент не имела никакого значения. “Обычному человеку все это неважно, пропаганда не пропаганда, он принимает людей такими, какие они есть на самом деле” [67].

В Манчестере митинг закончился тем, что толпа грянула “For he’s a jolly good fellow” – “Ему, веселому доброму парню”. После церемонии небо прояснилось и несколько тысяч человек принялись скандировать: “Хотим Юрия!” – пока он не появился на пороге офиса [23].

…Советский культ космонавтов имел успех не только внутри страны, но и на международной арене. <…> Они были реактивными посланцами глобальной советской кампании обаяния и как носители симпатий своей страны привлекали к себе внимание всего мира [54].

НИКОЛАЙ КАМАНИН (“Летчики и космонавты”):

После митинга майора Гагарина пригласили в мэрию Манчестера. Машины продвигались медленно. Десятки тысяч людей стояли на всех тротуарах. У центрального подъезда здания мэрии военный оркестр исполнил гимн Советского Союза. Мистер Биггс, надевший по такому случаю золотую цепь, пригласил гостей на ланч. Даже и здесь манчестерцы решили отличиться. Ланч был сервирован на “коронационном сервизе” [52].

НИКОЛАЙ КАМАНИН (“Гражданин Советского Союза”):

…стоимостью в пять тысяч фунтов стерлингов [2].

Тогда как Уайтхолл пытался продемонстрировать свою отстраненность, ситуация в Манчестере была в корне иной. Визит Гагарина был организован заранее, в его организации принимали участие местные гильдии, и его приветствовали гражданские лидеры, которые были вне себя от счастья; именно они и устроили космонавту щедрый прием в городском совете. Шел дождь, красный флаг развевался рядом с Юнион Джеком[53] над Альберт-сквер, и духовой оркестр принялся играть государственный гимн СССР – в честь первого космонавта.

В эпоху до “Битлз”, когда рок-музыка еще не заняла