— Поговори со мной, — трагическим тоном прошептала Тойнет. — Никто не обращает на меня внимания, все почитают за честь болтать с этой шлюхой.

— Эта шлюха — любовница короля, — мягко напомнила ей Корделия. — И пока что у нее больше влияния при дворе, чем у вас, моя дорогая подруга.

— О, тогда уходи! — обиженно воскликнула Тойнет. — Если ты намерена ругать меня, то я не хочу с тобой разговаривать.

Корделия кивнула и послушно подалась назад, намереваясь оставить супругу наследника престола наедине с ее мыслями.

— Миледи!

Свистящий шепот донесся до нее из-за кустов рядом с аллеей. Корделия натянула поводья, и из кустов показался давешний мальчишка.

— Моя мама смертельно больна, миледи, — сказал он. — Помогите ей, пожалуйста.

— Сейчас я дам тебе денег…

Мальчишка отчаянно затряс головой:

— Денег не надо, миледи. Ей нужна помощь.

Нищий мальчишка отказывается от денег! Нечто неслыханное! Заинтересовавшись, Корделия знаком велела ему показывать путь и последовала за ним под полог леса. Мальчишка бежал прямо перед мордой Люсетты, которая осторожно выбирала путь среди густого подлеска. Внезапно юный проводник куда-то пропал.

Корделия натянула поводья и огляделась по сторонам. Она позвала мальчишку, но ответом ей были только стук дятла да карканье грачей. Над головой сомкнулись ветви старых деревьев, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь чащу, а в воздухе висел густой аромат влажного мха и прошлогодних листьев, Корделия почувствовала себя неуютно. Люсетте, похоже, передалась неуверенность хозяйки, потому что она принялась беспокойно переступать на месте и подняла свою изящную голову, к чему-то принюхиваясь.

— Давай возвращаться, милая. Думаю, он просто хотел позабавиться.

С этими словами Корделия потрепала лошадь по шее, поворачивая ее.

Вдруг из-за деревьев выскочили два человека и так быстро бросились к ней, что она только и успела, что затаить дыхание. Один из них схватил Люсетту под уздцы, а другой вцепился в стремя. Люсетта была слишком хорошо вышколена для того, чтобы без приказа податься назад, поэтому она только раздула ноздри и выкатила глаза.

В голове Корделии не мелькнуло ни тени сомнения. Одним стремительным движением она подняла лук, натянула тетиву и выпустила стрелу. Человек, державший Люсетту под уздцы, зарычал от боли и упал на спину — стрела вонзилась ему чуть ниже ключицы.

Вторая стрела оказалась не менее проворной и точной, чем первая. Человек, державший стремя, уронил руку и с глупым удивлением уставился на стрелу, пронзившую ему бицепс.

— Ну-ка, Люсетта, покажем им! — воскликнула Корделия, и Люсетта поднялась на дыбы, взбросив передние ноги высоко в воздух.

Мужчины упали на колени с выражением ужаса на лицах, когда копыта Люсетты оказались над их головами.

— Боже праведный!

Лео, с охотничьим ножом в руке, вырвался уа прогалину из густого подлеска. Из-под копыт его аргамака во все стороны летели сучья и мох.

— Что за черт!

Он натянул поводья, и его Юпитер тут же встал как вкопанный. Корделия опустила Люсетту на все четыре ноги.

— Грабители, — сказала она. Теперь, когда опасность миновала, ее голос слегка дрожал от пережитого. — Тот мальчишка заманил меня сюда, а потом исчез. Думаю, они хотели меня ограбить.

— Я заметил, что ты отделилась от охоты. — Лео спустился с коня и приблизился к стоящим на коленях фигурам.

— Отпустите нас, ваша честь, — взмолился один из них. — Нас ведь наверняка повесят.

— Такая смерть была бы милостью для вас, если только подумать, что вы хотели сделать с этой леди, — холодно ответил Лео, похлопывая клинком ножа по обтянутой перчаткой руке.

— Нет, мы не собирались убивать ее, ваша честь! — Говоривший даже отшатнулся от высокого стройного англичанина, столь холодно и пронзительно смотрели его глаза.

— Оставь их, Лео.

Он удивленно повернулся к ней:

— Оставить их? Бог весть, что они собирались сделать с тобой.

— Они голодны, — ничего не выражающим тоном произнесла она. — И их семьи тоже голодают. Тот изможденный ребенок скорее всего сын кого-нибудь из них. — Она достала из кармана кожаный кошелек. — Держите.

Они уставились на упавший перед ними на землю предмет, не веря собственным глазам.

Лео вложил нож в ножны и снова сел в седло. Что ж, стрелы доставят им немало хлопот, так что совсем безнаказанными они не ушли.

— В следующий раз тебе стоит быть сдержаннее в твоих гуманных порывах, — сказал он Корделии, когда они выехали из леса. — Раненый зверь куда опаснее.

— Это не их вина, — равнодушно ответила она.

Он искоса взглянул на нее, думая о том, что она продолжает открываться ранее неведомыми ему сторонами. Этих граней у нее было множество, как и положено настоящему бриллианту. Да и ценность ее была не ниже, чем у драгоценного камня.

Он представил себе, что с ней могло случиться, и у него заныло сердце. Хотя Диана-охотница оказалась способной постоять за себя, тем не менее она все еще была слегка бледна, и он заметил, что поводья в ее руках слегка дрожали.

— Давай вернемся во дворец.

— И не будем больше охотиться сегодня? — удивленно спросила она.

— Мне кажется, для одного дня ты получила слишком много впечатлений.

— Но я же не ребенок, — решительно запротестовала Корделия. — Тем более со мной ничего не случилось. Давай поскачем наперегонки. Я хочу тебя обогнать.

Кажется, я слышу рожки охотников.

Сказав это, она пустилась галопом вслед за ушедшей далеко вперед охотой.

Лео с минуту колебался, потом последовал за ней. Да, с Корделией и в самом деле ничего не случилось, но в этом происшествии было что-то непонятное ему. Все знали, что грабители, замыслившие что-нибудь против участника королевской охоты в лесах Версаля и попавшиеся с поличным, будут без промедления отправлены в петлю. Да и какую добычу могут представлять собой охотники? В лесных дебрях вряд ли кто-то имеет при себе деньги или драгоценности.

Нет, во всем этом происшествии концы с концами не сходились.

Амелия, Сильвия и мадам де Неври ехали в карете, которая тащилась по пятам за каретой князя. Двойняшки были так возбуждены, что едва могли сдерживаться, и только хмурый вид гувернантки и ее угроза рассказать про их поведение отцу удерживали девочек от того, чтобы встать на сиденья коленями и во все глаза смотреть на проплывающие за окнами восхитительные виды и на прохожих. Они сидели плечом к плечу, держась за руки, их ноги болтались при толчках кареты, а глазенки сверкали от восхищения. Наконец сон сморил гувернантку, и они вскарабкались на сиденье, чтобы смотреть по сторонам. Их шепот, когда они обменивались впечатлениями, был еле слышен и не мог разбудить похрапывающую Луизу, проснувшуюся лишь тогда, когда карета въехала сквозь громадные, украшенные королевским гербом ворота во двор Версаля.