А там начало разворачиваться действие. В стене, противоположной той, которая вела в приемную, бесшумно возник слабо освещенный прямоугольник. Этот прямоугольник становился все светлее и светлее и наконец – в нем появилась рука, державшая подсвечник с горевшей свечой. Следом за рукой в освещенном дверном проеме показалась низенькая, согнутая фигура, закутанная в темный балахон, такой же, в какие были одеты секретарь в приемной и дежурный на первом этаже, только на этот раз капюшон полностью закрывал лицо вошедшего. Фигура скользнула в комнату, приблизилась к столу и, взяв с него перстень, принялась внимательно его разглядывать в неверном свете свечи. Потом, опустив руку с перстнем, незнакомец замер, словно к чему-то прислушивался, и медленно двинулся к выходу, шепча себе под нос:

– А вот мы эту игрушку в молельню. А вот мы ее пощупаем…

Он ковылял по темным переходам, освещая себе дорогу единственной свечечкой и не встречая на своем пути ни единого живого существа. Несколько раз он спускался вниз по истертым, осклизлым ступеням и теперь должен был находиться довольно глубоко под землей.

– А ведь он идет по подземелью старого замка Грахов… – неожиданно прошептал Многоликий.

– Так ты знаешь, что это за место?

– Мне кажется, это замок Грахов… – повторил он. – Только считалось, что он разрушен до основания, а оказывается, подземная часть сохранилась!

Многоликий повернулся ко мне и после небольшой паузы добавил:

– Эти развалины, пожалуй, самая большая древность в моей стране. Замок был построен задолго до границ… А теперь на его месте стоит Храм…

Мы снова повернулись к зеркалу. Закутанная в балахон фигура свернула в более просторный коридор, освещенный яркими, совершенно не чадящими факелами. Факелы были вставлены в консоли, выполненные в виде тяжелой медвежьей лапы, сжимающей хвост змеи. Сделав несколько шагов по этому коридору, наблюдаемая нами фигура приблизилась к огромной, обитой железными полосами двери и, пошарив под полой своей одежки, вытащила большое кольцо, на котором болталось четыре здоровенных кованых ключа. Положив перстень на пол перед дверью, незнакомец выбрал один из ключей, вставил его в замочную скважину, с натугой повернул. Раздался пронзительный скрежет, и тяжелая дверь медленно повернулась на петлях, открывая большую, хорошо освещенную комнату. Это явно было подземелье, и подземелье древнее. Камни стен выглядели замшелыми и потрескавшимися, высокие закопченные своды поддерживались крестовой каменной аркой, из центра которой на толстой железной цепи свисала тяжелая металлическая лампа. Что в ней горело, было непонятно, но ее яркий свет отчетливо высвечивал все необычное убранство этого зала.

Больше всего он напоминал мне лабораторию средневекового алхимика, как я ее себе представлял по различным книгам и фильмам. Вдоль одной стены вытянулся широкий стол, даже скорее верстак, на котором стояли самые разнообразные приборы, емкости, инструменты и приспособления, начиная от хорошо знакомых мне перегонного куба, различных горелок и химической посуды и кончая совершенно невероятными сооружениями из металла, дерева, керамики и стекла.

Вторую стену занимал огромного размера шкаф, заставленный разного рода посудой, явно не пустой. Однако что за вещества там хранились, можно было лишь догадываться, ни на одной из посудин не было сопроводительных надписей, видимо, хозяин различал содержимое по форме емкости, в которой оно хранилось.

Дальний угол зала был совершенно пуст, но я хорошо разглядел частично затертое изображение пентаграммы с выписанными вокруг нее непонятными знаками.

Но в этот момент нам стало не до красот этой странной комнаты. В ярком свете лампы коричневатая, морщинистая ладонь поднялась и откинула капюшон. Под ним оказалась совершенно голая, сильно сплюснутая у висков голова, украшенная цветной татуировкой, изображавшей широко открытый, немигающий глаз.

Вы, конечно, можете спросить, каким образом татуировка может изображать мигающий глаз, но я имею в виду именно то, что уставившийся на нас с затылка черепа глаз был именно немигающим, вколачивающим свой взгляд в ваш лоб словно стальной гвоздь!

В этот момент Многоликий коснулся рамы зеркала и изображение скользнуло в сторону, открывая нашему взору узкое, худое, сморщенное лицо, напоминавшее голову клювастой ощипанной птицы с немигающими глазами рептилии, лишенными век и ресниц.

Пока мы наслаждались лицезрением трехглазого карлика, он встал у верстака и опустил перстень, блеснувший багряным бликом рубина, на небольшую металлическую пластинку. Затем, выдернув из кучи разного рода инструментов увеличительное стекло в роскошном золотом ободе, он принялся тщательно изучать свою добычу. При этом он что-то намурлыкивал себе под нос, но разобрать слова было совершенно невозможно.

Наконец он опустил свою лупу и вполне внятно пробормотал:

– Значит, никаких надписей… Так-так-так… Посмотрим дальше…

Но смотреть он больше не стал. Он двинулся к шкафу, достал с полки небольшой стеклянный пузырек, вернулся с ним к верстаку, отвернул крышечку пузырька и, опустив в него небольшую стеклянную палочку, капнул на золотой обод перстня тяжелой, маслянисто заблестевшей жидкостью. Попав на золото, она яростно зашипела и отпрянула от металла, растекшись двумя каплями по обе стороны от ободка.

– Хм… Чистое золото и никаких наговоров… Странно… Маленький старик не глядя протянул руку в сторону и поставил перед собой небольшую спиртовку. Посмотрев на нее, он неожиданно плюнул внутрь, и из спиртовки ударило ярко-голубое пламя. Старик установил поверх пламени металлическую пластинку и поместил на нее перстень, повернув его камнем к себе. Когда перстень достаточно, по его мнению, нагрелся, он начал сыпать на камень мелкий сероватый порошок, который доставал щепотью из небольшой металлической баночки. Порошок исчезал на рубине, превращаясь в тоненькие лепесточки синеватого дымка.

Неожиданно и без того малоприятная физиономия алхимика сморщилась, превратившись в неприятную коричневую тряпочку, из которой торчали острый нос и два светящихся глаза. И эта жутковатая пародия на состарившегося Гурвинека неожиданно довольно захихикала.

– Так вот ты где прячешься! Вот мы тебя и нашли! Сейчас мы с тобой познакомимся!

– Похоже, он нащупал твое заклинание… – встревожился Многоликий.

Я промолчал. Он, конечно же, что-то нащупал, только это скорее всего было одно из тех четырех идиотских заклинаний, которыми я окружил основное. Мне очень хотелось, чтобы мой Глаз оставался разведчиком и ни в коем случае не стал шпионом.

А маленький, старенький колдун тем временем принялся за расшифровку найденного заклинания. Он пробовал порошки и жидкости, камни и кости, черепки и деревянные чурочки с рунами. Наконец он сбился на откровенное шаманство. Достав откуда-то большой бубен, он принялся приплясывать вокруг перстня, положенного в угол с пентаграммой. Как ни странно, именно в тот момент, когда у старичка изо рта показалась пена и я подумал, что от напряжения он сейчас потеряет сознание, рубин ярко вспыхнул, распустил веером красноватое свечение и в нем проступила странная, совершенно мне непонятная надпись. А старичок тут же схватил кусок мела и срисовал эту надпись на пол.