Статуя двинулась в сторону Сесостриса.

Каждому показалось, что он видел, как открывалась пасть хищника. Монарх дотронулся до своего нагрудника, на котором был изображен грифон, поражающий силы хаоса и врагов Египта. Грифон, носитель обеих корон, символизировал власть фараона над обеими землями — землей Севера и землей Юга.

К всеобщему удивлению, голова шакала склонилась в поклоне.

Уп-Уаут, Открыватель земель, признал Сесостриса своим владыкой.

Воины побросали свое оружие на землю.

Понимая, что больше ни один солдат его не послушает, правитель провинции опустил свой скипетр и палку начальника.

— Это правда, что я использовал богатства моей провинции для вооружения моей армии, но я опасался нападения.

— Неужели фараон стал бы завоевывать свои собственные земли? Я являюсь одновременно единством и множеством. Первое не мешает второму, а второе не могло бы существовать без первого. Когда достигнута внутренняя гармония, ни один пастух не погибнет от отчаяния.

— Избавьте меня от постыдного суда и убейте меня здесь же.

— Зачем мне убивать верного слугу царства?

Уп-Уаут упал на колени перед владыкой Египта, потом поднял руки в знак почитания.

— Перед жителями твоей провинции, — сказал Сесострис, — ты принес мне клятву на верность, и слово твое назад взято не будет. Я оставляю тебя во главе этой земли, процветание которой ты будешь обеспечивать согласно указаниям Верховного Казначея Сенанкха. Что касается твоих воинов, то они поступают под командование генерала Несмонту. Отныне единственной твоей заботой станет обеспечение благосостояния твоих подчиненных. Поднимись и возьми символы своей власти.

— Многие лета Сесострису! — крикнул один воин, слова которого тотчас же подхватили его товарищи.

Под звуки ликующих криков толпы царь и правитель провинции вошли во дворец.

— Я никогда не думал, Великий Царь, что вы простираете свою власть и на шакала Уп-Уаут!

— Ты не знаешь, что он является частью тех божественных сил, которые участвуют в таинствах Осириса, исполняемых фараоном. Скажи: не ты ли, находившийся под его покровительством и не знавший истинной его природы, являешься тем преступником, который покусился уничтожить акацию великого бога?

Правитель провинции был так изумлен, что Сесострис вполне уверился в его искренности.

— Великий Царь, кто совершит такое святотатство, тот погубит навеки свое имя! Я же хочу, чтобы мое имя жило в моем вечном жилище, где, благодаря ритуалам, я стану сопричастным Осирису. Я знаю, что его акация символизирует воскресение, на которое надеются справедливые. Вашим именем и именем моих предков, которые проклянут меня, если я лгу, клянусь, что я не виновен!

Во время большого пира, устроенного, чтобы отпраздновать возвращение провинции Уп-Уаут в лоно Египта под властью Сесостриса, атмосфера была тем более непринужденной, что многие ранее опасались кровавого конфликта. За стол пригласили и пастуха со многими крестьянами, которые впервые попробовали там блюда, о которых не могли даже мечтать.

— Какие у тебя отношения с твоим соседом, правителем провинции Укхом? — спросил фараон у своего нового слуги.

— Отвратительные, Великий Царь. Мы делим между собой землю, носящую имя — «Земля Гранатового дерева и Рогатой змеи», но нам не удалось договориться друг с другом, чтобы объединить нашу администрацию и нашу армию. Каждый ревниво следит за своим участком земли, и мы много раз едва не вступали друг с другом в войну.

— Способен ли он понять то, что понял ты?

— Безо всякого сомнения, нет, Великий Царь! Укх горд и упрям. Если говорить откровенно, я бы не хотел, чтобы мои воины оказались втянуты в конфликт с его армией. Будут убитые, будет много убитых!

— Я попытаюсь избежать конфликта, но я должен продолжать усилия по объединению страны. Именно наша разобщенность и позволила силам зла атаковать акацию Осириса. Когда все провинции снова заживут в гармонии друг с другом, наши шансы оттолкнуть силы зла в значительной степени возрастут.

Уп-Уаут склонил голову.

— Никакие речи не смогут лучше убедить меня в обоснованности вашей тактики, Великий Царь. Ваш успех связан с тем, что вы знаете тайные пути, открытые шакалом. Как и я, Укх считает себя самым сильным, и он очень дорожит своим достоянием.

— Одно из имен фараона — «Пчелиный», — напомнил Сесострис. — Укх должен помнить, что каждый человек имеет собственное предназначение и вносит свой «мед» в общее богатство, но и о том, что улей важнее пчелы. Без улья, без Великого Дома, где каждый египтянин находит себе место, не сможет жить ни дух, ни тело.

Генерал Несмонту был изумлен: воины Уп-Уаута слушались его приказаний так покорно, словно он всегда был их начальником. Ни одного недисциплинированного движения, ни одного возмущения. Это были прекрасно обученные профессионалы, которым хотелось, чтобы ими хорошо командовали, и они сами получали удовлетворение от службы.

Входя в помещение, отведенное на царском корабле для собраний малого совета, старый солдат спрашивал себя, дойдет ли до завершения это неслыханное путешествие, задуманное сувереном.

— Не стоит ли распространить новость о подчинении Уп-Уаута? — спросил Сехотеп. — Я понимаю, что это функция Медеса и что Медес уехал в Мемфис, но мы можем отправить к нему вестников — в надежде, что хотя бы один из них доберется до порта назначения.

— Это бесполезно, — рассудил Сесострис. — Ни один из трех правителей провинций, с которыми мы теперь будем иметь дело, не примет это событие во внимание.

— Я разделяю точку зрения царя, — сказал Несмонту. — Укх — животное, Джехути тверд как гранит, а Хнум-Хотеп — честолюбец, который не откажется ни от одной из своих прерогатив! С этими тремя обсуждение вопроса невозможно.

— Но, по крайней мере, они будут потрясены успехом царского предприятия, — заметил Сехотеп. — И переговоры вовсе не обязательно обречены на провал.

— Наш следующий этап совсем близок, — напомнил Сесострис. — Речь идет всего лишь о второй части провинции Гранатового дерева и Рогатой змеи. Не будем терять время в напрасных обсуждениях.

— Вы хотите ударить всей армией? — спросил Несмонту.

— Мы будем продолжать применять мой метод, — решительно подытожил фараон.

Юная жрица со звездой-лотосом о семи лепестках на голове, одетая в платье из шкуры пантеры, усеянное кругами с пятилучевыми звездами внутри, записывала благодатные слова царицы Египта, приехавшей возглавить общину семи Хатхор.

Почерк жрицы был тонким и точным, а написанный ею текст так прекрасен, что удостоился занять место в сокровищнице женской общины. Этот, согласно священному выражению, «иной способ сказать» будет передан потом будущим поколениям, чтобы обогатить их мысль. Так, эзотерическая традиция останется жить после смерти тех людей, которые сформулировали ее в момент божественной благодати.