Одним из наиболее запомнившихся эпизодов моей работы в Комитете по международным делам стали события 11 сентября 2001 года в США. Американскую трагедию мне пришлось комментировать в прямом эфире — из вещательной студии, оборудованной на верхних этажах гостиницы «Россия». Перемещаясь из одной студийной комнаты в другую, чтобы успеть прицепить наушник с микрофоном и выйти в экстренных новостях то «Первого канала», то НТВ, я наблюдал за всеобщей паникой. Более всего я опасался истерической реакции растерянного Вашингтона, который мог в суете или в результате сбоя компьютера принять атаку смертников за что-то иное и нанести ракетный удар по России.

Об угрозе исламского фундаментализма я говорил американским конгрессменам постоянно — и с трибуны межпарламентских посиделок, и в частных беседах. Бесполезно. Самодовольство и самоуверенность наших коллег из США не вмещались в рамки приличия. Зато после 11 сентября конгрессмены как-то сразу погрустнели и стали прислушиваться к нашим предупреждениям и советам. Правда, по отдельным их ответным репликам я понимал, что некоторые из них оставались абсолютно безнадежными.

Помню одного рослого красавца-конгрессмена из штата Арканзас, который, по-американски небрежно протягивая мне руку, поинтересовался, откуда я прибыл. Я сказал, что прилетел в Вашингтон из самой крупной страны в мире. «Из Польши?» — осторожно осведомился собеседник, и мне сразу стало скучно.

Тем не менее я никогда не относился к той части наших сограждан, которые привыкли потешаться над американцами. Это несправедливо. Да, Америка крайне эгоистична, и ее жители действительно считают свою страну пупом земли. Но у них есть веские основания так думать.

Пока наши казнокрады разворовывали достояние Великой Державы, а наши армии в спешном порядке эвакуировались из Восточной Европы и СНГ, американские политики наращивали свою военную мощь, которая становилась важным аргументом и козырной картой на столе торговых переговоров. Что же здесь смешного? Зачем над ними хихикать?

Да, средний американец может произвести на среднего русского неизгладимое впечатление своими «познаниями» в области культуры и географии, точнее, отсутствием таковых. Однако американское общество возглавляет немногочисленная, но патриотически настроенная, образованная и культурная элита, ограниченная в своих действиях сбалансированной политической системой и независимым судом. Американцы не боятся труда, подвижны в поиске хорошо оплачиваемой работы, обладают здоровым чувством авантюризма, без которого невозможно появление в стране передового, наступательного и даже в хорошем смысле агрессивного бизнеса. Ну и конечно, среди американцев стыдно не быть патриотом.

А ведь в нашей стране благодаря либеральной пропаганде это слово еще совсем недавно было ругательным.

Сколько раз на различных телевизионных и радиодебатах мои оппоненты, желая прослыть либеральными и «лишенными национальных предрассудков» интеллигентами, бросали известную фразу: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя», не зная, по-видимому, что ее автор — писатель Самуэль Джонсон — сам был большим патриотом Англии, а истинный смысл фразы состоял в противопоставлении подлинного патриотизма показному.

Американские политики предпочитают не знать или не вспоминать, как Россия мужественно и последовательно защищала независимость США от притязаний Англии, как русский император Александр II помог Соединенным Штатам установить контроль и суверенитет над Гавайями, как русский престол за символическую плату практически подарил Вашингтону Русскую Америку, как лучшие умы России боролись за расовое равноправие в США, еще 100 лет тому назад расчищая Бараку Обаме дорогу к триумфу. К сожалению, сами Соединенные Штаты далеко не всегда платили моей стране той же монетой, частенько забывая о необходимости иногда демонстрировать благодарность и благородство.

Американцев можно не любить, но учиться у них есть чему. Например, тому, как надо защищать своих соотечественников, если те попали в беду. Известно, что правительство США может и авианосец послать на выручку американских граждан, если их жизнь подверглась опасности.

А имеет ли Россия, как и США, легальные возможности прибегать к силе для защиты своих граждан? Зверское убийство наших дипломатов-заложников в Ираке в 2006 году побудило обе палаты нашего парламента предоставить президенту право применять силу за рубежами национальной территории для защиты своих граждан. На самом деле такая возможность дана России международным правом. Все уважающие себя государства вынуждены прибегать к жестким действиям для защиты соотечественников, когда исчерпаны остальные возможности спасения их жизней.

Однажды, кажется, летом 2002 года мне позвонили из Генеральной прокуратуры РФ и сообщили, что поступило заявление некоего г-на Храмова, представляющего каких-то «трансрадикалов» (наверное, это радикалы, которые от своего радикализма впали в транс), с требованием возбудить в отношении меня уголовное дело в связи с «пропагандой войны».

После высадки в конце февраля 2002 года американских «коммандос» в Грузии отношения между нашими двумя странами резко ухудшились. Стороны обменивались жесткими заявлениями. Получалось, что американцы как бы блокируют право России применить силу для уничтожения на территории Панкисского ущелья лагерей чеченских диверсантов.

Я выступил с призывом «перестать мямлить» и наконец воспользоваться правом превентивного удара, чтобы снять угрозу террористической атаки против России. «Трансрадикалы» сочли, что я призываю к развязыванию войны, и написали на меня донос в прокуратуру.

Следователь предложил воспользоваться правом депутатской неприкосновенности и не вступать в спор с г-ном Храмовым в силу ничтожности данного субъекта. Однако я счел нужным написать в Генеральную прокуратуру развернутое объяснение, которое могло бы послужить для нее правовой основой принятия санкций по применению вооруженной силы для защиты жизни и безопасности российских граждан. Вот текст моего ответа:

В распространенном мной после варварского теракта в Каспийске интервью российским информационным агентствам (13.05.2002 — «Интерфакс», ИТАР-ТАСС и др.) я действительно высказал свою точку зрения о необходимости проведения российскими спецслужбами антитеррористической операции в Панкисском ущелье Грузии. <…> Что касается правовой стороны данного вопроса, то важно проанализировать, какие ограничения предусматривают Конституция РФ и международное право при применении вооруженной силы для борьбы с террористами и защиты соотечественников за пределами национальной территории. Может ли грубое нарушение прав граждан России (в данном случае заложников из числа российских военнослужащих и чеченских беженцев, терроризируемых в Панкисском ущелье) рассматриваться как враждебные действия против российского государства, и является ли это основанием для защиты россиян с применением вооруженной силы?

Есть все правовые основания утвердительно ответить на поставленные вопросы.

Во-первых, недавняя история дает примеры политики государств, рассматривавших применение силы для защиты своих сограждан как вид самообороны. Они также активно использовали свои Вооруженные силы или специальные подразделения для защиты граждан других стран в тех случаях, когда они подвергались откровенному геноциду. Достаточно вспомнить, например, трехстороннюю военную интервенцию России, Великобритании и Франции в Турцию в 1827–1830 годах для защиты греков-христиан, подвергавшихся массовому уничтожению. Или военные действия России против Турции в 1877–1878 годах для защиты от резни православных славян Болгарии, Боснии и Герцеговины.