— Ты грубый развратник, разнузданный чертов мачо, — сказал я ему.

К нам присоединились КУРС, Большой Монкриф и Рокси. Я представил их друг другу.

— Ну, ребята, вы знаете Спада и Рэйми, да?

Они обменялись взглядами, подозрительно оценивая друг друга. Мои друзья по пьянству и по наркотикам никогда на самом деле не сталкивались раньше.

— Забавная вещь, тем не менее, эта свадьба и все, что с ней связано, понимаете? Хорошо, если ты можешь достичь этого в своей жизни, — решился нарушить неловкое молчание Спад.

— Единственная вещь, для чего хороша свадьба, так это секс под рукой, — проговорил Монкриф с более чем воинственным намеком.

Тут заговорил Рокси, подделываясь под акцент выходца из Глазго.

— Но все-таки я хотел бы иногда ходить на сторону.

Мы все засмеялись, все, кроме Монкрифа. Одна вещь относительно тупых чуваков, которую я никогда не понимал: почему все они становятся в конце концов такими большими чувствительными размазнями? Если шотландский урел пьян в стельку, то он распарывает лицо первому же встречному. Если же он оскорблен, то делает отбивную из какого-нибудь незадачливого ублюдка. А если другой чувак рядится в те же одежды, что и шотландский урел, то сразу же получает от него кружкой в лицо в качестве возмещения за все свои неприятности.

Мы перебрались к телевизору.

— Телевизор — гнусное дерьмо, — заявил Монкриф. — Единственная вещь, которую еще можно смотреть по этому долбанному ящику, это программы о природе. Ну знаете, с тем чуваком, как его там зовут, ну этот чувак Дэвид Аттенборо.

— Точно, — согласился Спад. — Этот парень, типа, просекает фишку. Такая работа могла бы происходить прямо на моей улице, приятель, просекаешь, со всеми этими животными, типа. Чудно бы это было, да?

Мы трепались весь вечер, слишком пьяные, чтобы танцевать со сморщенными тетушками и ебабельными кузинами. Я закинулся маркой кислоты и заметил, что Рокси тоже принял ее. Он пьян, и еще чем-то закидывается. Спад дал ему одну из этих Супермарио. Это совершенный перебор для Рокса. Он — человек алкоголя. Рокси качал своей согнутой головой и лепетал:

— Я убил его! Я убил его, вашу мать! — он был близок к тому, чтобы разрыдаться.

Я также с трудом сопротивлялся кислоте. Закинуться Супермарио не было хорошей идеей. Ебать меня колотить, да весь мир может стать галлюцинацией! Цвета вспыхивают и отражаются, лицо Тины становится уродливым и в этой одежде она напоминает вампира, Рокси болтает без умолку и там еще белый медведь, бегающий по залу на четырех лапах...

— Спад, старый, ты видишь этого медведя? — спросил я.

— Это не медведь, кореш, это типа собако-медведь, ну получеловек— полусобака, но с небольшой примесью медведя, врубаешься?

— Рэйми, ты видел его, ты понимаешь, что это медведь?

— Да, я лично думаю, что это медведь.

— Черт возьми! Рэйми! Ты только что сказал нечто действительно толковое.

— Это просто кислота, — сказал он мне.

Рокси по-прежнему качал головой.

— Этот бедный мальчик... Этот слепой мальчик, мать его... они забрали его глаза... я забрал его жизнь... дурацкие чертовы деньги... Моя душа больна, одурманена этими проклятыми деньгами... и не говорите мне, что она не больна!

— Эта кислота охуительно давит на психику, — заметил Спад.

Я видел Монкрифа, сидящего рядом с чудовищным растением. Лицо Монкрифа меняло цвет и форму. Я видел, что он уже больше не человек. Подошел Дениз.

— Закинулись что ли этими Супермарио?

— Да... полный улет, старый.

Он купил одну марку у Спада. Восемь фунтов. Моя кожа была содрана. Эйлин, Эйлин, Эйлин, Башня Монпарнасса, там у меня была любовь и я ее потерял, потому что был слишком молод, слишком глуп, чтобы определить и признать ее как таковую, и она никогда снова не попадалась мне на пути даже за миллион проклятых лет, и я никогда не дотяну до семидесяти и не хочу дотягивать до такого возраста без нее, что за помойка это будет без Эйлин, которая сейчас в колледже в Лондоне, и я не знаю, в каком именно, по крайней мере я надеюсь, что прошлом году ты была счастлива и теперь тоже счастлива без своего старого умника-бойфрэнда, полагавшего, что он занимательный, а на самом деле оказался раздражающим незрелым эгоистичным хуем, хотя в них точно недостатка никогда не будет, и ты была права, что оставила его вследствие чисто рационального решения...

— Что это такое с Рокси? — спросил Дениз.

— Слишком много кислоты. Эти Супермарио.

Я схватил руками лицо Рокси.

— Послушай, Рокс, ты попал в плохой трип. Нам надо выбираться отсюда. Здесь повсюду слишком много злобных духов.

У нас совершенно снесло башню, но все-таки надо было выбраться на воздух. Олли бросила на меня полный отвращения взгляд, но в нем таки проскальзывало немного жалости.

— Только не жалей меня, твою мать, — заорал я, но она не смогла меня услышать, или же смогла, какая на хер разница. Я вышел с Рокси на улицу, и мои ноги были словно резиновые. КУРС пытался сопроводить нас, но я сказал ему, что все в порядке, и он вернулся обратно в отель поискать подходящего партнера для ебли.

Вечер был холодный и бодрящий, хотя, возможно, это тоже могло показаться из-за Супермарио.

— Я УБИЛ ЕГО, Я, БЛЯДЬ, УБИЛ ЕГО! Я собираюсь пойти в полицию... — Рокси испытывал дикие муки. Его лицо, казалось, складывалось в трубочку само по себе...

Я потряс его за плечи.

— Нет, ты никуда не идешь! Подумай здраво, черт возьми! Возьми себя в руки, твою мать! То, что мы сядем, не вернет чувака, не правда ли?

— Нет...

— Тогда в этом нет смысла. Это был несчастный случай, понятно!

— Да... — он стал немного спокойнее.

— Несчастный случай, — повторил я. — Ты должен держать свой язык под контролем. Это все из-за кислоты. Просто никогда, блядь, не касайся ее снова, она тебе не подходит. Отрывайся лучше на бухле. Ты будешь в порядке, когда тебя отпустит. Ты не можешь расхаживать повсюду, неся такое дерьмо. Из-за тебя, старый, мы загремим за решетку! Нет такой вещи, как правда, Рокси, только не в случае с этими козлами. Полицейским вообще наплевать. Для них это просто очередная пара заключенных. Сделаешь так, чтобы они выглядели лучше, они и все эти гнусные мудаки-политики, которые смогут сказать, что полиция выигрывает войну против преступности. Как же это омерзительно! Смерть Слепака была охуительной трагедией, давай же не будем делать ее более трагичной, предоставляя этим уродам то, что они хотят. Прочисти себе мозги! Это был чертов несчастный случай!

Он глядел на меня со страхом в своих глазах, как будто он впервые осознал то, что действительно говорил.

— Черт возьми, ты прав, дружище. О чем же я думал, когда так трепался... Никто из чуваков меня не слышал, да, Брай? НИКТО МЕНЯ НЕ СЛЫШАЛ, БРАЙ?