на ужин для твоей невесты. Если ты еще раз напомнишь об этом, я превращу тебя в Дюллахана[3].

Блейк схватился за горло.

– Не надо, мне нравится моя голова там, где она сейчас.

– Это была бы идеальная месть за инцидент с фарами.

– Я не думал, что ты не задумываясь полетишь к ним.

– Я мотылек! – Она вскинула руки в воздух. – Что, по-твоему, я должна делать? Просто смотреть на свет?

Фейри-мотылек улыбнулась. На ней было черное боди с глубоким вырезом, что меня не удивило, учитывая ее анатомию мотылька. Без ее гигантских крыльев насекомого я смогла разглядеть обнаженную спину, на которой красовался огромный шрам. Большой и выпуклый.

Я едва сдержала дрожь.

Мы, сверхъестественные существа, обладали способностью к регенерации еще до того, как застывали в бессмертии, поэтому этот ужасный шрам приковал к себе мое внимание. Кто-то – или что-то – видимо, разделил ее тело на части, раз остался такой гигантский след.

Блейк заметил мое оцепенение.

– Ее мать была ведьмой, которая пыталась сделать аборт с помощью ядовитых трав по совету одной ядовитой ведьмы.

Я вздохнула.

– Это ужасно…

– И дело даже не в том, что она не хотела ребенка. Она была фейри и боялась, что ковен ее отвергнет. Уверен, ты знаешь, как обращаются с нарушителями правил. Так происходит со многими фейри, рожденными ведьмами. Их либо пытаются убить еще до рождения с переменным успехом, либо вскоре после рождения отдают подменышу, который переносит их в другой мир.

– Ты поэтому познакомил меня с ней? Чтобы я возненавидела своих сестер?

Как только слова сорвались с моих уст, я почувствовала себя еще хуже. Почему я по-прежнему встречала его речи с ненавистью и недоверием? Я сама была свидетелем того, как ведьмы обходились с демонами и фейри. И с каждым новым знанием ощущала все больше отвращения к себе подобным. А теперь я должна руководить этими ведьмами?

Блейк тихо зарычал:

– Почему ты всегда такая недоверчивая? Моя сестра может быть хоть чумой библейских масштабов, но она – живое существо, на которое ты всегда можешь положиться, если попадешь в беду в царстве фейри. Она всегда будет на твоей стороне, конечно, если только ты не причинишь мне боль. Фейри могут быть такими же коварными, как и демоны, но их преданность не знает границ. Кроме того, она хотела с тобой познакомиться. Я наконец сдался и позволил это, хоть и знал, что встреча с Обероном не обернется ничем хорошим.

– Ты говорил с ней обо мне?

Блейк промолчал, и это еще сильнее разожгло мое любопытство. Я с улыбкой потянула его за руку.

– Что ты ей обо мне рассказал?

– Только то, что ты моя прекрасная невеста.

Прежде чем успела отреагировать на его слова, я оказалась в объятиях Блейка. Он провел рукой по моей спине вниз, к ягодицам, которые он тут же сжал. Я застонала в предвкушении поцелуя.

– Держите себя в руках, – сказала Атропос. – Здесь вообще-то присутствует фамильяр.

Мы бы слились в горячем поцелуе, если бы в этот момент в Блейка что-то не прилетело. Удивленный коварным нападением, он отшатнулся от меня.

– Пушистый плед для твоей прекрасной невесты, – сказала фейри. Видимо, в ее присутствии он произносил эти слова так же часто, как и при мне.

Блейк прошипел:

– Ты чуть не попала мне пледом в лицо!

– Извини. Я все еще уставшая и промахнулась.

Она заговорщически подмигнула мне.

Эти двое явно были братом и сестрой, и это пробуждало во мне странные чувства. Демоны и фейри могли ласково общаться друг с другом, и только мы, ведьмы, плохо относились к отношениям между существами разных видов. Кроме того, я была виновна в шрамах на ее спине, даже если семьсот лет назад меня и в помине не существовало. В те времена ведьмами правила королева Фаустина, и то, как она с Гретой безжалостно охотилась на демонов и фейри, было известно каждой маленькой ведьме.

Мои мысли прервал какой-то звук. Нора достала огромный рюкзак и швырнула его нам под ноги.

– Землетрясение! – Атропос бросилась ко мне в поисках помощи.

Фейри спокойно распаковала свои вещи. Длинные усики насекомого раскачивались вверх и вниз при каждом движении.

– У меня есть небольшой подпольный рынок, где я продаю человеческие вещи. Это хобби, – быстро добавила она. – На самом деле много с собой не возьмешь. В мире фейри нет ни электричества, ни мобильных телефонов. Мне нравится играть на них в дедрис.

– Тетрис, – поправил ее Блейк. Он расправил плед и накинул мне на плечи. Мне по-прежнему было холодно, и я благодарно ему улыбнулась.

– Кому абсента? – весело спросила Нора, показывая темно-зеленую бутылку, которую я резко вырвала у нее из рук.

– О! Это же абсент конца восемнадцатого века! – воскликнула я.

Я любовалась винтажной этикеткой, и у меня от голода потекли слюнки.

– И? Он ценный?

– Понятия не имею. Но в то время в алкоголе было куда больше токсинов! Можно выпить? Можно? Можно?

Фейри и ее брат переглянулись.

– Он не может быть таким уж дорогим, – произнес он. – Имеет ли бутылка какую-то сентиментальную ценность для тебя?

– Нет. Кажется, много лет назад я украла ее у Казановы. У него был ужасный фетиш на фейри, и он флиртовал со всеми, у кого были рога и усики.

– Очень хорошо, – сказала я, позволяя Атропос откупорить бутылку ядовитыми зубами. Ей не меньше моего хотелось попробовать ядовитый напиток.

– Оставь мне, оставь мне тоже! – Кончик хвоста Атропос дергался, как у кобры. – Отдашь мне, что останется?

Я одним глотком осушила половину бутылки и почувствовала, как туйон – нефротоксин, содержащийся в полыни, – согревает меня изнутри, а несколько запрещенных сегодня добавок окрашивают мои щеки.

– Как на вкус, Вишенка?

– Мощно. Довольно-таки ядовито.

– Может, хочешь съесть что-нибудь еще? – спросила фейри.

– О, абсент достаточно ядовит… О, подожди, это хлеб с изюмом?

Я никогда не отказываюсь от еды.

– Откуда у нее все это взялось? – удивлялась я сокровищам Норы, пока она распаковывала рюкзак.

– Как Высшая фейри, моя сестра может долго пребывать в человеческом мире, – тихо объяснил Блейк. Сестра бы все равно его не услышала, поскольку любовно поглаживала свои находки, тщательно что-то выискивая. – Это сложно, потому что у нее нет человеческого облика. Она не может выглядеть более по-человечески, чем сейчас перед тобой.

– Плюшевая игрушка-мотылек из твоей спальни принадлежит твоей сестре, да?

Один из ее усиков с любопытством поднялся.

– Ее подарок на мое восемнадцатилетие. Ведь люди дарят плюшевые игрушки на совершеннолетие, не так ли, Белладонна?

– Э-э… Да, правда?

Нора подняла голову, сияя