— Да. И вы настаиваете на том, чтобы делать то, что не входит в ваши обязанности? Неважно, как бы вас это ни затрудняло.

Я пожала плечами.

— Мне нравится хорошо справляться с работой, мэм.

— Вы великолепно справляетесь с работой. Куда лучше, чем требуется. И вы выполняете ее без жалоб или нытья. Таким образом, меньшее, что я могу,— это сделать ради вас несколько телефонных звонков.

Она снова засмеялась.

— Это вас больше всего пугает? Когда кто-то вас хвалит.

— О нет,— неубедительно сказала я.— Я имею в виду, такое случается.

Миссис Тервиллигер сняла очки и внимательно посмотрела на меня. Она больше не смеялась.

— Нет, не думаю, чтобы такое случалось. Я не знаю подробностей вашей жизни, но я знавала многих учащихся вроде вас — тех, кого родители вот так же отсылали в школу. Хотя я ценю стремление к высшему образованию, мне понятно, что в большинстве случаев родители наших учеников просто не имеют времени или склонности принимать участие в жизни своих детей... Или даже обращать внимание на эту жизнь.

Мы вторгались в одну из личных тем, и я почувствовала себя неловко. Тем более что в этих словах была доля правды.

— Все гораздо сложнее, мэм.

— Не сомневаюсь.

Выражение лица миссис Тервиллигер стало суровым, теперь она очень отличалась от той рассеянной преподавательницы, какой я ее знала.

— Но послушайте, что я скажу. Вы необыкновенная, талантливая и выдающаяся девушка. Не позволяйте никогда и никому принижать вас, заставлять чувствовать себя незаметной. Не позволяйте никогда и никому — даже преподавательнице, которая постоянно посылает вас за кофе,— третировать вас.

Миссис Тервиллигер снова надела очки и начала беспорядочно приподнимать листы бумаги. Наконец нашла ручку и торжествующе улыбнулась.

— Ну, а теперь... Как зовут вашего брата?

— Адриан, мэм.

— Правильно, итак...— Она взяла листок и тщательно записала имя,— Адриан Мельбурн.

— Мелроуз, мэм.

— Правильно. Конечно.

Она зачеркнула ошибку, бормоча себе под нос:

— Я рада, что его зовут не Хобарт[16].

Закончив, она откинулась на спинку кресла.

— Теперь, раз уж вы об этом упомянули, мне бы хотелось, чтобы вы кое-что сделали.

— Только скажите,— ответила я.

— Я хочу, чтобы вы сотворили одно из заклинаний из той первой книги.

— Прошу прощения. Высказали — сотворить заклинание?

Миссис Тервиллигер помахала рукой.

— О, не беспокойтесь. Я не прошу вас размахивать волшебной палочкой или приносить в жертву животных. Но меня ужасно заинтриговало то, насколько сложными были некоторые из формул и составляющих заклинаний. Я невольно задумалась — в самом ли деле люди следовали им с такой дотошной скрупулезностью. Некоторые из них очень сложны.

— Знаю,— сухо проговорила я,— Я перепечатала их все.

— Именно. Итак, я хочу, чтобы вы сотворили одно заклинание. Поэтапно. Выясним, сколько времени на это уйдет. Посмотрим, возможна ли вообще хоть половина требуемых действий. Потом составьте отчет. Я знаю, что по этой части вы великолепны.

Я не знала, что сказать. Миссис Тервиллигер не просила меня и впрямь использовать магию, и уж конечно, не так, как ею пользовались вампиры. Такое было просто невозможно. Магия не относится к сферам человеческой деятельности. Она противоестественна, она идет вразрез с законами мироздания. То, чем занимались алхимики, основывалось на науке и химии. В татуировках присутствовала магия, но она подчинялась нашей воле, а не была самостоятельным волшебством. Ближе всего к сверхъестественному стояли благословения, которые мы призывали на наши снадобья. Миссис Тервиллигер просила меня просто восстановить ритуал сотворения заклинаний. Это будет не по-настоящему. Никакого вреда. И все же... Почему я ощущала такое беспокойство? Меня как будто просили солгать или украсть.

— В чем дело? — спросила преподавательница.

На мгновение я заколебалась — не сослаться ли снова на религию, но потом отвергла эту мысль. Такой предлог сегодня был задействован слишком часто, хотя на сей раз он и в самом деле был бы почти правдивым.

— Ничего, мэм. Просто немного необычно.

Он взяла первый том в кожаном переплете и пролистала его до середины.

— Вот. Попробуйте это заклинание — воспламеняющий амулет. Оно сложное, но, по крайней мере, когда закончите работу, у вас будет готовый проект по декоративно-прикладному искусству. И большинство ингредиентов можно легко раздобыть.

Я взяла книгу и изучила заклинание.

— А где мне достать крапиву?

— Попросите мистера Карнеса. Рядом с его классом есть сад. Уверена, остальное вы сможете купить. И знаете, можете приносить мне чеки. Я верну вам деньги за все, за чем вас посылала. Должно быть, вы потратили на кофе целое состояние.

Я почувствовала себя немного лучше, когда увидела, что ингредиенты — просто обыденные предметы. Крапива. Агат. Кусок шелка. Там даже не было ничего легковоспламеняющегося. Полная чушь.

Кивнув, я пообещала начать завтра.

А пока я напечатала официальное письмо в Амбервуд от имени Кита. Я объяснила, что по религиозным соображениям наша семья дважды в неделю должна посещать церковь и Джил следует на это время освободить от наказания. Еще там было обещание, что Джил будет отмечаться у миссис Везерс до и после таких семейных поездок.

Закончив, я осталась довольна своей работой. Я чувствовала, что благодаря мне Кит стал куда более красноречивым, чем был на самом деле.

После занятий я позвонила ему и коротко изложила, что произошло с Джил. Само собой, именно меня и обвинили во всем случившемся.

— Тебе полагается приглядывать за ней, Сидни! — воскликнул Кит.

— А еще мне полагается изображать ученицу, и я не могу проводить с ней каждую секунду.

Не стоило упоминать о том, что я вообще-то уезжала с Адрианом, когда Джил сбежала,— хотя Кит не смог бы подложить мне еще большую свинью, чем уже подложил.

— И вот теперь я должен все это расхлебывать,— сказал он донельзя утомленным голосом,— Вечно страдаю из-за твоей некомпетентности.

— Страдаешь? Все, что тебе нужно сделать,— это подписать письмо, которое я за тебя составила. Ты сейчас дома? Или будешь дома? Я завезу его тебе.

Видя, насколько раздражает Кита этот вопрос, я считала, что он ухватится за мое предложение. Поэтому удивилась, когда он ответил:

— Нет, не надо. Я сам к тебе приеду.

— Да мне нетрудно. Я могу быть рядом с твоим домом меньше чем через десять минут.