class="p1">Существует две версии ее гибели. Общепринятая, согласно которой Гитлер питал к ней

особые чувства и даже ревновал к своему водителю — якобы ее любовнику. И она, в

отчаянии, решилась на такой шаг.

И другая, малоизвестная, которой делилась мать покойной с близкими. Гели была

влюблена в своего дядю безумно. Когда ей было 13, она тонула, а дядя Адольф, сам не

умея плавать, бросился в воду и спас ее, серьезно рискуя.

— Знаешь, — сказала ему она тогда, — а я тебе обязана жизнью…

Лучше б она так не говорила… Любовь родственницы-ребенка — это прекрасно, но

когда она выросла и дядя стал кое-что замечать, то был вынужден резко ограничить с ней

общение. Вот тогда-то его любимая племянница решилась уйти навсегда.

Честно говоря, я не знаю, какая из этих версий достоверней, но меня обычно

интересуют детали.

После трагедии отношения между ее мамой и дядей не изменились. Гели-старшая

продолжала служить у брата домоправительницей. И они вдвоем часто навещали могилу

несчастной девочки.

Пусть каждый делает свой вывод.

________________

Меня иногда занимают зряшные вопросы. Например, почему и когда произошли

главные перемены в характере Адольфа Гитлера, каким образом человек, не чуждый в

молодости идеалов добра и справедливости, вдруг стал меняться прямо на глазах, становиться таким, каким он, в конце концов, стал.

На эту тему можно говорить много, но мне, кажется, повезло найти ключ.

Общеизвестно, что Гитлер не любил скабрезности, пошлости, недвусмысленных

анекдотов. И в его присутствии, как правило, от подобных высказываний старались

воздерживаться. Ибо реакция фюрера была непредсказуемой.

Когда в одной высокопоставленной компании его заместитель по партии Гесс, обидевшись на злые насмешки по поводу своего холостячества, высокомерно вздернув

подбородок, ответил известному своими многочисленными любовными похождениями

Гиммлеру словами Омара Хайяма: — Лучше быть одному, чем — с кем попало! — и в зале

мгновенно установилась звенящая тишина, Гитлер решительно направился к Гессу, импульсивно расцеловал его и возбужденно выпалил: — Боже мой, Рудольф, как я вас

понимаю, какой вы умница!

151

На сникшего Гиммлера все избегали смотреть.

Другой раз и в другом месте кто-то, желая блеснуть эрудицией, выразительно

процитировал поучения сыну из писем госпожи де Вильде:

— О себе говори только с царем, а о своей жене — ни с кем, потому что всегда рискуешь

говорить о ней с кем-нибудь, кто знает ее лучше, чем ты.

Присутствующие рассмеялись, но Гитлер, резко поднявшись, громко сказал Еве:

— Дорогая, пора собираться, здесь так душно, какая загрязненная среда… Прямо нечем

дышать!

Завершая тему об отношении его к распущенности и цинизму, не могу не привести

мнение известной актрисы Ольги Чеховой, изумительный талант которой всегда приводил

фюрера в восхищение. По ее словам, как-то в теплой беседе с Гитлером, в присутствии

сестер Браун, она позволила себе неловко пошутить. Речь шла о разных видах брака: по

любви и по расчету.

И она, смеясь, сказала, что после десяти лет семейной жизни в браках по любви

остается столько же любви, сколько и в браках по расчету… Но там хоть расчет остался!

А здесь — что?!

Сказала — и тут же пожалела: в глазах фюрера мелькнула такая неприкрытая детская

обида, непонимание — как же это она, такая красавица и умница, может себя так унизить, не уважая само понятие любви…

______________

Я привел эти несколько эпизодов лишь с одной целью: чтобы вы могли

представить себе, как были удивлены, да что там удивлены — просто потрясены люди из

окружения Гитлера, когда он, кажется, в 1938-ом году, в достаточно широкой аудитории

позволил себе пошутить в несвойственном ему стиле:

— Конечно, эта публика, — речь шла о сельхозпроизводителях, — человеческий бурьян, но

она нас кормит! А из всякого свинства, как известно, всегда можно извлечь кусочек

ветчины!

Честно говоря, лавры первооткрывателя меня не сильно влекут, но, на мой взгляд, именно эти слова, сказанные то ли в шутку, то ли всерьез, и есть тот переломный момент, когда появляется на свет другой Гитлер, новый Гитлер, и ближайшие люди из его

окружения, известные, скажем так, не самыми высокими моральными качествами:

— Юлиус Штрейхер — изнасиловавший в молодости 8-летнюю девочку, за что был

впоследствии осужден;

— Специалист в области культуры — наркоман Эккерт;

— Широко известный своими сексуальными проказами Генрих Гиммлер;

— Руководитель «Трудового фронта» — Роберт Лей, конченый алкоголик;

— Мартин Борман, совершивший в 20-ые годы зверское убийство, -

все они, и многие еще, рангом пониже, с этого момента окончательно стали для Гитлера

своими. Своими — до конца. Как и он, впрочем, именно теперь стал по-настоящему своим

для них.

До сих пор, до этого момента, к нему шли люди, неудовлетворенные собой и своей

жизнью — вечный двигатель перемен, революций, движения вперед… или назад.

К новому Гитлеру потянутся уже те, кто имеет много, но хочет иметь еще больше.

Люди не обаяния, а обоняния: чьи носы чуют силу и власть, именно то, чего недостает, когда титул и статус есть, а положения — как не было, так и нет. Не самая надежная

публика. Такую он ненавидел, ночуя когда-то в венских парках…

_____________

152

А как все славно начиналось… Я долго сомневался, стоит ли приводить здесь

отзывы о Гитлере его ближайших сподвижников. А потом подумал: почему нет? Вот

каким они его видели:

Главнокомандующий авиацией маршал Геринг:

— «У меня нет никакой совести. Моя совесть — Адольф Гитлер!»

Министр пропаганды Геббельс:

— «Он как ребенок: добрый, хороший, милый. Как кот: хитрый, умный, живой. Как лев: ревущий, великий, гигантский. Друг. Человек».

Я специально интересовался: говорили ли нечто подобное о своем вожде

соратники Сталина? Разумеется, не писатели и поэты, тем бог велел сладко петь, а

партийная и военная элита. И ничего, кроме — «наш вождь и учитель, великий

последователь великого Ленина», и — «смело вперед под его мудрым руководством!» –

ничего более яркого не нашел. Хотя и, скажем, несомненное сходство в становлении

культов этих лидеров, безусловно, есть.

______________

С декабря 35-ого Ева работает штатным секретарем Гитлера с месячным окладом –

450 марок. Узнать что-либо о ее служебных обязанностях мне не удалось. Гели Раубаль, сводная сестра и экономка Гитлера, говорила о Еве, что она охраняет покой фюрера. Что

это такое — я не совсем понял, но, очевидно, что-то серьезное, если рейх готов платить за

это совсем неплохие по тем меркам деньги. Не полагать же, что человек таких высоких

моральных качеств (по крайней мере, декларируемых!), рассчитывается со своей

любовницей по перечислению…

Вместе с Адольфом, в качестве его секретаря, но не супруги, Ева появляется в