и в другой башне — опрокинутой в недра Утонувшего Краба — он закончился.

Звезда наливалась силой, её волны плеснули на пламенеющий овал входа в иномирье. Тяжело дыша, Кэр опустился на одно колено; каждый вдох и выдох давались с трудом, через боль, воздуха не хватало. Однако его чары коснулись замершего послушника, улавливая биение его сердца, ритм его дыхания; они щупали пустоту под ним, пытались опуститься глубже — и наталкивались на упругое препятствие, словно незримую мелкоячеистую сеть.

Однако это было уже кое-что. Преграда — то, что можно ощупать. На что можно натравить заклятия поиска, то, с чем может работать настоящий маг.

Внизу всё так же виднелся «Город греха», с его пирамидами, зиккуратами и обелисками. Смутные крылатые тени парили над острыми вершинами, поднимались в лиловое небо, беззвучно ныряли оттуда вниз, исчезая в лиловом сумраке.

А потом одна из них внезапно подняла взгляд — и, несмотря на расстояние и все незримые барьеры, некромант пошатнулся, словно получив удар в лицо. Тварь расправила перепончатые крылья, часто-часто забила ими; ни дать ни взять тот самый летавец , с которым довелось переведаться, когда спасал деву Этию.

За ним устремились ещё две бестии, крупнее и куда зловреднее на вид.

Это было хорошо. Когда есть твари , чудовища, монстры — всегда легче. Когда зло получает телесное воплощение — теряет половину собственного могущества, и на счастье ему противостоящим, раз за разом повторяет эту ошибку.

Сам портал был невелик — человеку пришлось бы согнуться, пожелай он в него войти. Послушник висел, изрядно подогнув колени; бестии неслись к нему с поистине пугающей быстротой.

Напряжение всех стяжек и противовесов сложной системы чар нарастало. Ощущение — словно тебя растягивали разом во все стороны и притом ещё пытались вывернуть наизнанку.

Летавец , мчавшийся первым, далеко опередил более крупных собратьев. Больше всего он походил на скелетированную летучую мышь, к которой снизу приделали ещё три пары человеческих рук. Ничего удивительного — твари эти отличались изрядным разнообразием.

Резко завибрировал изрыгающий пламя череп. Полыхнули линии магической фигуры, и удар вырвавшейся из портала силы отшвырнул некроманта.

Дико вскрикнул зависший над бездной человек, словно для него время вновь начало течь по-прежнему.

Он провалился, он пробил незримую сеть, он падал — и Хаос распахивался ему навстречу.

Фесс ощутил это так остро и ясно, как будто бы падал сам.

Длинный язык зелёного пламени, словно щупальце, нырнул в портал, обвился вокруг падающего, резко рванул его вверх; они вывалились из портала разом, вопящий послушник и преследовавший его летавец .

Глефа успела вовремя. Сверкающее лезвие рассекло кожистое крыло у самого корня, летавец закрутился, закувыркался, врезался в стену мавзолея, забился на полу, зашипел, высовывая тёмно-багровый раздвоенный язык.

Преграды больше не существовало, тварь из Города греха снесла её остатки и даже не заметила.

Вторая бестия — куда крупнее летавца, больше всего напоминавшая слыгха с длиннющим костяным хвостом, составленным из нагих позвонков, — попыталась протиснуться сквозь портал, точно лис через дыру в заборе. Застряла, забила крыльями, заёрзала, проталкиваясь вверх — глефа снесла ей башку, обезглавленное тело рухнуло вниз, проваливаясь в бездну; третье и последнее чудище оказалось самым удачливым: заранее свернулось, словно веретено, обмотавшись собственными крыльями, и, точно снаряд баллисты, пронеслось через портал. Глефа запоздала, хоть и самую малость.

Тварь ударилась о потолок склепа, заскрипела, заверещала, раскрывая округлую пасть со множеством мелких острых зубов, с крыльев потёк лиловый огонь, капли его ползли по стенам, оставляя глубокие проплавленные желобки.

Некромант ударил бестию привычной руной, однако та лишь рассыпалась голубоватым прахом — против оказался сейчас сам овеществлённый Хаос, Кэр чувствовал гнилое, смрадное дыхание всеобщего распада. Да, удобренная перегноем земля даёт щедрые всходы, но тем, кому предстоит сделаться перегноем, от этого не легче.

Череп на посохе словно сам собой полыхнул, огненный бич хлестнул по развернувшемуся чудищу; то взвыло, синевато-стальные хитиновые пластины на груди лопнули, обнажая судорожно пульсирующее лилово-алое нутро.

Режущий слух визг и скрежет, чудище рухнуло вниз, накрыв собой, словно жутким покрывалом, так и не оправившегося окончательно послушника. Жуткий хруст и вибрирующий, мгновенно оборвавшийся вопль боли; острие глефы стремительно прянуло вслед ещё за одной руной и на сей раз попало, куда следует.

Однако тварь словно мигом выпустила корни, глубоко ушедшие в мёртвое тело. Послушник стремительно усыхал, кожа отваливалась пластами, кости рассыпались пылью; рана вокруг вонзившейся глефы быстро затягивалась, пластины брони появлялись вновь.

Это даже не мертвяки, это именно Хаос.

…И всё-таки Кэр Лаэда успел. Спасла форма реверсирования звезды, его собственная, когда магическая фигура начинает не собирать силу, а рассеивать её, превращаясь в этакий «негатор магии».

Его самого согнуло, навалились жуткие тошнота и головокружение, так что некромант не устоял, упал на одно колено; начертанная звезда вибрировала и мерзко дребезжала, как говорится, «железом по стеклу»; она высасывала силу отовсюду, сбрасывая её в Хаос; однако, сколь бы ни было тяжко Фессу, его противнику пришлось ещё хуже.

Нити лилово-алого пламени текли с крыльев и когтей твари прямо в портал. Плоть слезала с костей, и сами кости дробились на мелкие обломки; несколько мгновений — и от жуткого страшилища не осталось вообще ничего.

Как, впрочем, и от послушника.

И по-прежнему сиял мерзким неживым огнём портал.

Фесс ощутил дуновение бездны.

Дорога в Город греха была открыта.

С таким трудом вычерченную звезду смыло целиком и полностью.

Кэр кое-как поднялся. Утёр сочившуюся из носа кровь.

Там, внизу, то самое зло. И, значит, ему туда идти.

…Что там писали теоретики о сложностях и ловушках в левитационных чарах?..

* * *

— Мы так не договаривались, некромаг.

Отец Виллем глядел на него выверной, правая ладонь монаха тискала рукоять шестопёра.

— Сожалею, — Фесс пожал плечами. — Это война, святой отец, на войне без потерь нельзя.

— Позови ты меня, и…

— И вместо одного трупа было бы два. Или даже три. Тварь из провала сожрала твоего послушника, я едва с ней справился. А что случилось бы, сожри она вас двоих?

— Ты так уверен, что сожрала бы? — негодующе проскрипел отец Виллем. — Что не подавилась бы?

— Уверен, — холодно сказал некромант. — Не люблю самоубийц, сударь мой конгрегат. А особенно