В целом материалистская наука не дает убедительных объяснений ОСО. Некоторые ее сторонники полагают, что пациенты с ОСО на самом деле находятся в сознании в обычном смысле этого слова. А если фрагменты сознания каким-то образом задерживаются в мозге или моменты проясненного сознания во время реанимации сначала пропадают, а потом возвращаются?

Эти гипотезы не объясняют ОСО, т. к. состояние фрагментарного, пропадающего и возвращающегося сознания дает спутанность воспоминаний, а рассказам об ОСО обычно присуща четкость. Кое-кто утверждает, что эти изменения – просто результат церебральной гипоксии (отсутствие снабжения мозга кислородом). Но все 344 пациента ван Ломмеля находились в состоянии клинической смерти. Таким образом, если объяснение верное, все они должны были сообщить об ОСО, а это сделали лишь 18 %.

Кое-кто обращается за объяснениями к мимолетным и фрагментарным ощущениям, вызванным наркотиками, гипогравитацией или электрической стимуляцией[511] у пациентов, не потерявших сознание и не находящихся в предсмертном состоянии.

Но как отмечает ван Ломмель, такие воспоминания, вызванные не ОСО,

Тот факт, что необычное психическое состояние может возникнуть в результате употребления наркотиков, стимуляции или гипогравитации, не вызывает споров. Но ОСО возникает, когда пациенты находятся в состоянии клинической смерти, и как правило, приводит к значительным переменам в жизни. Это обстоятельство требует объяснений.

Есть мнение, что люди, пережившие ОСО, просто приукрашивают свои воспоминания о медицинском кризисе, особенно со временем. Но ван Ломмель опрашивал пациентов уже через несколько дней после реанимации, – пожалуй, слишком рано, чтобы они успели «позолотить» свои воспоминания. Тем не менее канадский журналист Джей Ингрэм, пишущий о вопросах науки, отмечает, что точка зрения ван Ломмеля «у многих вызывает отторжение», и вопрошает: «Кто сказал, что у некоторых пациентов не появились ложные воспоминания через несколько дней или недель после госпитализации?»[513]

И правда, кто? Да, пациенты могли нафантазировать, чтобы привлечь внимание или угодить врачам – если бы не одно «но». У пациентов с ОСО наблюдался высокий уровень изменения взглядов в последующие годы (к примеру, потеря страха перед смертью) по сравнению с пациентами, не сообщавшими об ОСО. Гораздо разумнее сделать вывод, что пациенты с ОСО находились в состоянии ясности, которое и вызвало перемены, и это состояние ясности заслуживает дальнейшего изучения.

Психолог Сюзан Блэкмор также обращает внимание на изменение жизни у пациентов с ОСО, объясняя:

Объяснение Блэкмор ничего не объясняет. Во-первых, простое столкновение лицом к лицу со смертью не вызывает таких перемен в жизни, как ОСО. Иначе почти все, кто пережил инфаркт, радикально меняли бы свою жизнь, а исследования показывают, что это не так. Что же касается остального, то Блэкмор просто утверждает, что человеческим разумом управляют «мемы» – гипотетические единицы мысли, которые воспроизводятся (см. главу 7), интеллектуальные эквиваленты «эгоистичных генов» Докинза. Это совершенно избыточная и не подлежащая проверке концепция. В отличие от нее, клиническая смерть, доказуемые объяснения и перемены в поведении после ОСО подлежат проверке.

Нейробиолог Джеффри Сейвер и врач Джон Рабин своей трактовкой этого вопроса наглядно иллюстрируют трудности материалистской позиции[515]. Ссылаясь на ОСО сорвавшихся со скалы альпинистов, они верно выявляют общие ключевые факторы: «Несмотря на то что некоторые случаи ОСО вызывают тревогу или страх, большинство носит безмятежный и радостный характер и может вызвать глубокую и долговременную смену убеждений и ценностей». С целью объяснения этого опыта исследователи полагают, что «наиболее вероятно появление основополагающего и управляющего биологического механизма». Они утверждают, что ОСО может быть механизмом выживания, «вызванной эндорфином активностью лимбической системы или блокадой НДМА-рецеторов (N-метил-D-аспартат, возбуждающий нейротрансмиттер нервной системы млекопитающих) глютамата «мнимыми» эндогенными нейропротекторными молекулами, которые приглушают эксайтотоксичность глютамата в гипоксико-ишемической среде».