Однако в середине XX в. появился еще один повод, чтобы пересмотреть наше отношение к ряду событий в Арктике.

Пока мы высаживали многочисленные научные отряды в приполюсном районе для изучения гидрологии и дна Северного Ледовитого океана в экспедициях «Север», американцев больше интересовали сами льды, особенно необычные ледовые образования, время от времени появлявшиеся на экранах радаров стратегических бомбардировщиков Б-29, регулярно летавших в район Северного полюса с метеоразведкой (и не только) с аэродромов Аляски. Первое событие такого рода летом 1946 года Родаль описал следующими словами: «Во время обычного планового полета через Северный полярный бассейн с авиабазы Ледд на Аляске 14 августа менее чем в трехстах милях севернее мыса Барроу на 76 градусов 10 минут северной широты и 160 градусов 10 минут западной долготы на экране радиолокационной станции внезапно появился огромных размеров сердцевидной формы остров площадью приблизительно 200 квадратных миль. Ночью командир самолета послал об этом срочное донесение в Вашингтон.

Вначале этому острову было дано обозначение Т-Х (цель Икс), а позднее он стал известен под названием “ледяной остров Т-1”.

При первом его обнаружении полагали, что это остров материкового происхождения. Когда при следующих наблюдениях его местоположение изменилось, стало очевидно, что остров перемещается и поэтому не может быть материковым островом. Во время ясной погоды было видно, что ледяной остров Т-Х является айсбергом с ровной поверхностью, который свободно дрейфует в Северном Ледовитом океане».

Наши летчики видели подобные ледяные образования, но, поскольку они свободно сажали свои машины на дрейфующие льды океана, подобное открытие не имело для нас такого значения, как для американцев, интересовавшихся огромными айсбергами в качестве непотопляемых авианосцев.

Облеты дрейфующих ледяных островов на малых высотах показали, что их поверхность отличается характерной системой параллельных валов и ложбин, в летнее время заполненных талыми водами. Это был великолепный дешифровочный признак при изучении аэрофотоснимков. Одновременно американцы установили то, что уже было известно советским исследователям по результатам дрейфа секретной советской станции СП-2 под руководством Михаила Михайловича Сомова: система дрейфа в этой части Северного Ледовитого океана – по часовой стрелке, что было предсказано еще в 1908 году участником русской экспедиции по поискам Земли Санникова Александром Васильевичем Колчаком.

При изучении накопленных ранее материалов внимание американских и канадских полярников привлек аэрофотоснимок, сделанный еще в 1947 году на побережье острова Эллеф Рингнес – там на ледниковой кайме вдоль побережья была обнаружена такая же система валов и ложбин, что и на известных дрейфующих ледяных островах. Стали просматривать отчеты прежних путешественников – оказалось, что аналогичные формы ледяной поверхности уже описывали Кук, Пири и некоторые другие для северного побережья острова Элсмира. Не оставалось ничего другого, как выслать самолет для аэрофотосъемки в указанный район шельфового ледника островов, – тайна их происхождения и одновременно загадка некоторых проблематичных земель были окончательно разгаданы, на что понадобилось всего два с половиной столетия.

(По материалам В. Корякина)

Летом 1901 года во многих чикагских газетах был опубликован скромный некролог, гласивший: «Ночью 18 июня 1901 года, 79 лет от роду, храбрый казак Великой армии республики Джон Б. Турчин скончался». Казак? В Америке?

Американский генерал Джон Б. Турчин

Конечно, юному выпускнику Михайловского артиллерийского училища в Санкт-Петербурге Ивану Турчанинову и в голову не могло прийти, что его жизнь сложится так круто и неординарно. Он, представитель древнего и славного казачьего рода Турчаниновых, известных со времен обороны Азова, целиком отдался службе в казачьей конной артиллерии, а в свободное время много читал, сам пописывал стихи, часами играл на скрипке, а вот офицерских кутежей избегал, в карты ночами «не дулся» и за барышнями не волочился.

Вероятно, он дослужился бы до неплохих чинов, как его отец, ушедший в отставку в звании войскового старшины, или как его дядя, плечи которого украшали погоны генерал-лейтенанта. Тем более что через несколько лет он с отличием окончил Академию Генерального штаба, получил чин секунд-майора и был зачислен не в какой-нибудь заштатный полк, а в свиту цесаревича Александра, командовавшего тогда гвардией. Перед ним – Иваном Турчаниновым – открывалось воистину блестящее будущее.

Но вот незадача – не давали ему покоя рассказы о небольшой группе донских казаков, которые не только разделяли свободолюбивые взгляды декабристов, но и были готовы подняться сами и поднять других казаков против, как тогда говорили, российского абсолютизма. Как ни странно, Ивана Турчанинова не останавливала печальная участь «донских декабристов».

Но более всего молодого офицера увлекали беседы о Североамериканских Штатах. Масла в огонь, как говорится, подлила неожиданная встреча практически со всеми ведущими писателями тогдашнего журнала «Современник»: Панаевым, Белинским, Некрасовым и особенно с Герценом, который Америку, к великому удовольствию Турчанинова, считал чуть ли не олицетворением свободы будущего.

Будущий император Александр II, явно благоволивший Турчанинову, наградил его в начале Крымской войны орденом Владимира, произвел в полковники за блестящее проведение исследований Санкт-Петербургского региона с целью возведения здесь противодесантных инженерных укреплений и артиллерийских систем и даже подумать не мог о том, что у талантливого офицера его свиты нет никакого желания участвовать в очередном подавлении очередного польского восстания.

На рапорт Турчанинова о предоставлении ему шестимесячного отпуска для женитьбы на Надин Львовой, урожденной княжне, и выезда на заграничное лечение Александр ответил согласием и даже выдал ему солидную сумму. Сыграв скромную свадьбу, молодые Турчаниновы сначала выехали во Францию, затем в Англию, где Иван Васильевич повторно встретился со своим кумиром Герценом, а затем на пакетботе «Морион» супруги Турчаниновы отправились в Нью-Йорк.

…Отрезвление полковника русского Генерального штаба, в одночасье превратившего себя в американского фермера, и разочарование человека, взглянувшего на «райскую» американскую жизнь не из российского далека, а из американской глубинки, было быстрым и полным. Уже в марте 1859 года, то есть года через три после того, как Иван Турчанинов навсегда покинул Петербург, Москву, Новочеркасск и родовое имение Бирючий Кут, он признается в письме Герцену.

Турчанинов фермерствовал, учился в техническом колледже, работал инженером-топографом в железнодорожной компании, а между делом умудрялся азартно агитировать американцев за Авраама Линкольна, писать портреты на заказ и давать концерты вместе с черным органистом Брейди, да такие, что знатоки музыки предрекали органу негра и скрипке казака мировой успех.