В приемном покое стоял сильный запах йода и, как ни странно, перегара, наверное, от поступающих сюда больных, некоторые из них, с перебинтованными ногами, руками и головами, сидели вдоль стен на стульях, ожидая своей очереди в перевязочную. По коридору бегали медсестры в белых халатах и чепчиках, из открытой двери хирургического кабинета доносились душераздирающие крики, но на них никто не обращал внимания.

Увидев дверь с надписью «Дежурный врач», я постучала и, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Справа стоял стеклянный медицинский шкаф с лекарствами, слева металлическая вешалка с белым халатом, а прямо у окна – письменный стол с красным телефонным аппаратом. Прекрасно, это то, что мне нужно. Прикрыв дверь, я подошла к телефону и набрала номер офиса. Часы на стене показывали второй час ночи, Валентина, наверное, уже уложила Потапа и спала. Прождав около минуты, я наконец услышала ее хриплый заспанный голос:

– Ну?

– Валюша, ты, главное, не волнуйся, – начала я как можно небрежнее. – Не волнуешься?

– Уже начинаю. – Она прокашлялась и настороженным тоном спросила:

– Где вас носит до сих пор? Где Родион?

– Даже не знаю, как тебе сказать…

– Что с ним? Он жив?! – испуганно воскликнула она.

– Жив, конечно, успокойся, Валюшенька. Просто он сейчас в больнице…

– Как в больнице?! Что с ним?! В него стреляли?

– Ну что ты сразу о самом плохом думаешь, – мягко упрекнула я. – Просто мы попали в небольшую аварию. Он пока без сознания, но все кости целы…

– Целы?! – взвилась Валентина не своим голосом. – Угробила моего Родиошу, а теперь говоришь, что все нормально?! Интересно, почему ты сама в сознании, а мой муж без сознания? – Она вдруг резко успокоилась, всхлипнула и жалобно спросила:

– В какой он больнице?

Я назвала ей адрес больницы и попросила захватить с собой какую-нибудь еду для Родиона – всем известно, нынче в больницах кормят так, что если не умрешь от своей болезни, то наверняка окочуришься от голода или несварения желудка. Валя, естественно, не допустит этого и, если понадобится, устроится на больничную кухню и будет готовить для своего единственного и неповторимого Родиоши его любимые блюда, чтобы, не дай боже, не пострадал его ранимый и чувствительный пищеварительный аппарат.

Сказав мне, что, как только вызовет сиделку для Потапа, сразу же помчится в больницу, она положила трубку, и в этот момент в кабинет вошла высокая полная женщина лет сорока, в белом халате и удивленно уставилась на меня.

– Вы что здесь делаете? – строго спросила она, подходя к столу.

– Где здесь? – я непонимающе похлопала ресницами.

– В моем кабинете, черт возьми.

Голос у нее был грубый и сильный, больше похожий на мужской. Да и она сама с ее мужеподобной фигурой мало походила на женщину. Она уселась за стол, не сводя с меня сердитого взгляда.

– Кто вам разрешил сюда входить?

– Извините, я только что попала в жуткую аварию, у меня с головой что-то случилось, – пробормотала я. – Сама не ведаю, что творю. Искала туалет, а попала сюда…

– И спутали телефон с унитазом, – язвительно усмехнулась она. – Выходите отсюда. Туалет налево, третья дверь.

– Спасибо вам огромное, – я расплылась в благодарной улыбке. – А могу я кое о чем вас спросить?

– Спрашивайте, – она устало вздохнула и стала изучать содержимое лежащего на столе большого регистрационного журнала. – Только побыстрее.

– К вам случайно не попадал сегодня некто Клементьев Олег Михайлович?

– Случайно попадал, – она внимательно посмотрела мне в глаза. – Я запомнила это имя, потому что случай был неординарный, такие не часто к нам попадают. Он был ранен в правую лопатку стрелой от арбалета. А вы его знаете?

– Да, мы работаем вместе, – осмелев, я позволила себе присесть на краешек стула у стены. – Перед тем, как попасть в аварию, я звонила его жене, и она сказала, что Олег попал в больницу, но я не успела узнать, в какую и почему – наша машина сбилась с курса и врезалась в торговый ларек. Дело в том, что мы весь день сидели на работе и гадали, куда пропал наш начальник. Значит, в него стреляли из арбалета?

– Да, похоже на то. Причем он утверждает, что это сделала какая-то незнакомая девушка, – она подозрительно прищурила глаза. – К нему приходили из милиции, расспрашивали. Самое интересное, что вчера он попадал к нам дважды: первый раз его нашли в лифте спящим – ему вкололи (как он утверждает, та же самая девушка) лошадиную дозу сильнодействующего снотворного. Еле его откачали, он ушел, а под вечер его снова привезли, уже со стрелой в спине.

– И как он сейчас?

– Лежит в травматологическом отделении, опасности для жизни нет. Стрела застряла в кости, не задев жизненно важных органов. Через пару дней выпишем.

– А в какой он палате?

– Это нужно у сестры в отделении спросить. Приходите завтра утром и все узнаете – сейчас уже поздно, – он бросила взгляд на часы. – Боже, когда же эта чертова смена закончится.

Я поднялась.

– Спасибо вам еще раз, Наталья Геннадьевна, – сказала я, прочитав ее имя на пластиковой карточке на груди. – Побольше бы нам таких врачей, как вы, – все были бы здоровы и счастливы.

– Не хамите, девушка, – почему-то обиделась она, уткнувшись в свой журнал. – До свидания.

– Счастливо отдежурить.

Я быстро юркнула за дверь, не забыв незаметно умыкнуть с вешалки белый медицинский халат. Мне некогда было ждать до утра, нужно было искать Нину, а найти ее я могла только через ее мужа Олега. Можно сказать, мне крупно повезло, что он попал именно в эту больницу, а то где бы я его сейчас искала по всей Москве среди ночи? Видать, судьба начала ко мне благоволить, и это было добрым знаком.

Надев халат, в котором легко могли поместиться три таких же, как я, обмотав его вокруг себя и обвязавшись белым пояском, чтобы подчеркнуть свою тонкую талию, я пошла по коридорам искать травматологическое отделение. Мне не хотелось спрашивать у проходящих мимо медсестер, ведь я сама выглядела, как они, и моя неосведомленность могла вызвать ненужные подозрения. Поэтому мне пришлось порядком поплутать по длинным и темным коридорам, прежде чем, наконец, на втором этаже я увидела светящуюся вывеску над двойными стеклянными дверьми, завешенными белыми шторками. На ней красными буквами было написано «Травматология».

Двери оказались незапертыми, и я легко попала в отделение. В тусклом свете закрашенной лампы в коридоре были видны закрытые двери палат, из которых доносился разноголосый храп. Больные спали. Дежурные медсестры, судя по всему, тоже не бодрствовали. Я осторожно заглянула в первую дверь. В палате было темно, по краям у стен стояли шесть кроватей, на которых, завернувшись в простыни, спали больные. Я представила себе, как буду ходить по всем палатам и, тыча фонариком в лица спящих, искать Олега Клементьева, и мне сразу стало плохо.