современных порядков. Традиция гуманистической историографии сложилась в XV в. и в Риме, в трудах видных деятелей новой культуры – Энея Сильвио Пикколомини (папы Пия II), Флавио Бьондо, Помпонио Лето, Платины. Все они принадлежали в большей мере к эрудитскому направлению. Они обращались преимущественно к древнеримской истории, рассматривая ее, как правило, в русле более широкой проблематики, нежели историки других городов. Их интересовали причины гибели Римской империи (одну из них они видели в крушении республиканских порядков) и упадка древней цивилизации, а также культурные ценности античной эпохи. Последние стали предметом археологических изысканий Бьондо, который занимался описанием памятников древности. Все римские историки неизменно подчеркивали необходимость восстановления преемственности с древнеримской цивилизацией.

Гуманистическая историография, неоднородная в своей политической ориентации, что было следствием государственного полицентризма Италии, имела немало общих черт, прежде всего в понимании целей и задач историка. Одна из таких задач – дать достоверное, дидактически окрашенное описание прошлого. При этом особенно ценилась стилистическая выразительность исторического повествования. В едином русле развивалась у гуманистов-историков и выработка критического метода исследования. Приоритет здесь отдавался выяснению подлинности исторического источника, методике филологической критики текста, привлечению вспомогательных данных археологии, нумизматики, эпиграфики. Призыв «ad fontes!» (к первоисточникам!) стал символом гуманистической историографии, наметившей научные подходы к изучению прошлого. Конкретными достижениями метода исторической критики, отличавшего гуманистов от средневековых историков, были использование текстов на языке оригинала, перепроверка данных хроник, сомнения в непогрешимости многих авторитетов, к которым гуманисты неизбежно обращались, наконец, отбрасывание всевозможных мифов, легенд, чудес, всего иррационального.

Ренессансное историческое знание развивалось преимущественно в светском ключе. Провиденциализм, вмешательство божественной воли выносились за рамки человеческих судеб, исторического процесса в целом, творцами которого оказывались сами люди. Впрочем, секуляризация исторической мысли не всегда была последовательной: гуманистами признавалась, хотя и не абсолютная, власть Фортуны над человеком, который, впрочем, мог и противостоять ей, опираясь на свою нравственную силу и знание. В причинно-следственных связях исторических событий гуманисты стремились найти – и нередко делали это весьма успешно – естественное обоснование, поддающееся рациональному истолкованию. Подчеркивалась роль личности в истории, самостоятельное значение приобретал жанр биографии, создание исторического портрета выдающейся личности («Жизнь замечательных людей» Веспасиано да Бистиччи, «Жизнеописание пап» Б. Платины). Признанием роли личности в истории были обусловлены, в частности, весьма распространенные в трудах гуманистов так называемые вставные речи, вкладывавшиеся в уста отдельных деятелей с целью показать их влияние на дальнейший ход исторических событий. Это было явным отступлением от принципа «ad fontes!», уступкой дидактическим целям исторического сочинения.

Риторика. Филология. Литература

XV век стал эпохой интенсивного развития всех гуманистических дисциплин. Черты нового ярко проявились не только в этике, педагогике, историографии – значительные перемены произошли также в риторике и филологии. Их главным языком все еще оставалась латынь, но ее «варварский» средневековый вариант был оттеснен гуманистической латынью, равнявшейся на классические нормы. В риторике к концу столетия сложилось несколько направлений, связанных с ориентацией на Цицерона или Квинтилиана либо отстаивавших право свободного выбора образцов среди античных авторитетов и создания новых канонов ораторского искусства. Преподавание риторики в школах и университетах Италии почти повсеместно стало прерогативой гуманистов, что отражало растущую социальную роль новой ренессансной культуры и прежде всего гуманистической образованности.

Свободный подход к пониманию принципов ораторского искусства и к методике его преподавания сформировался не сразу, но был в значительной мере итогом острых дискуссий в гуманистической литературе. В письмах и памфлетах Лоренцо Валла и Поджо Браччолини, Джованни Пико делла Мирандола и Эрмолао Барбаро, Анджело Полициано и Паоло Кортези горячо отстаивали свои позиции по проблемам красноречия, подчас столь полярные, что это приводило к откровенным ссорам. Ведь гуманисты видели в риторике не только средство совершенствования латинской речи, устной и письменной, но и науку убедительного воздействия на публику, позволяющую выразительно раскрыть суть новых философских, этических, политических и прочих идей. Пустое украшательство языка отвергалось гуманистами всех направлений, напротив, они всячески подчеркивали значение смысловой наполненности речи, форма и содержание которой должны были пребывать в гармоническом единстве. Споры шли в ином русле – преимущественно о степени канонизации античных правил ораторского искусства, о том, необходимо ли только подражать древним авторам или можно дерзать на соперничество с ними в красоте и содержательности речи.

Характерен спор выдающегося флорентийского поэта, филолога и философа Анджело Полициано (1454–1494) с римским литератором-гуманистом Паоло Кортези. Последний считал авторитет Цицерона в стилистике непререкаемым, а задачу современных писателей и ораторов видел в подражании ему. Полициано решительно возражал: нельзя становиться «обезьяной Цицерона», образцы красноречия следует черпать у самых разных авторов древности – у Квинтилиана, Стация, Вергилия и многих других. Полициано отстаивал принцип «ученого разнообразия», т. е. широкой эрудиции и начитанности не только в древней, но и в современной литературе. Именно в таком подходе он видел основу для совершенного владения искусством литературного и ораторского стиля. Отвергая абсолютизацию риторики Цицерона, свойственную многим его современникам, Полициано в то же время вполне разделял этико-философскую позицию Цицерона, серьезно повлиявшую на принципы гражданского гуманизма.

Большой вклад внес Полициано и в гуманистическую филологию, особенно разработкой метода исторической критики текста, когда каждый текст воспринимается в контексте эпохи, которой он принадлежит. Его филологические штудии во многом продолжили линию, начатую Петраркой и Валлой. Последний в сочинении «Красоты латинского языка» («Элеганции») призывал изучать слово в историческом развитии, учитывать вариации его смысла у разных авторов. Большое значение европейского масштаба имел критический текстологический комментарий Валлы к Новому Завету, взятый на вооружение сторонниками Реформации. Внеся свой вклад в развитие гуманистической филологии, Полициано применил ее достижения к анализу творчества латинских поэтов, в частности Стация, Овидия, Персия, в лекциях, которые он читал в Университете Флоренции.

Как поэт Полициано многое черпал не только из античной латинской, но и из народной итальянской литературы. Это вполне соответствовало его представлениям о процессе развития и совершенствования языка. В теории поэзии и особенно в собственном поэтическом творчестве Полициано активно способствовал формированию ренессансного литературного стиля в латинском и итальянском вариантах. Лучшими созданиями Полициано стали итальянские поэмы «Стансы на турнир» и «Сказание об Орфее», написанные в 1470-е годы. В них доминирует идея гармонии человека и природы, одна из ведущих идей всей ренессансной культуры. Поэзия Полициано жизнерадостна, пронизана чувством восторга перед красотой природы и призывом наслаждаться ею, как и красотой самого человека. Нельзя не подчеркнуть, что в итальянских стихах поэта античные мифы переплетались с мотивами тосканской народной лирики. Так, его баллада «Добро пожаловать, май» выдержана в стиле флорентийских майских песен, которые распевали в хороводах юноши и девушки, прославляя весну и любовь. В поэме «Стансы на турнир» (она