Он прищурился.

– За то, что ты – это ты.

Барбара позвонила в среду.

– Ты только представь, – воскликнула она, – Роберт с ребятами собрали пять тысяч триста девяносто фунтов! И пожертвования еще поступают!

– Ух ты! – обрадовалась Лиз. – Просто чудесно. Какие же они молодцы!

– Это верно, – согласилась Барбара, – всего получается сто пятнадцать тысяч. Этого же наверняка хватит, да? Они же не могут просто отправить тебя восвояси после того, как ты столько денег собрала? – В голосе у нее звучала такая надежда, что Лиз не решилась сказать ей правду.

– Все получится, я уверена.

На самом же деле точно она ничего не знала. Она читала, что другим семьям в похожих ситуациях удавалось собрать всю сумму, однако времени у них было больше. Если бы только лечение можно было отложить еще на пару недель… Но врач без обиняков сказал, что дальше тянуть опасно и он этого не допустит.

– Пятница – крайний срок.

Ну что ж, значит, пятница.

Попрощавшись с Барбарой, Лиз вернулась к Рози. Укрывшись розовым пледом и обняв тапок-котенка, дочь свернулась в кресле. Лиз смотрела на лысую голову дочери, очки в синей оправе, затуманенные глаза и желтую кожу, и сердце ее разрывалось. По телевизору показывали старый фильм про Джеймса Бонда, но за сюжетом Рози не следила – она лежала с приоткрытым ртом, уставившись в пространство.

– Рози, солнышко? – прошептала Лиз.

Девочка стряхнула оцепенение и заморгала, но ничего не ответила.

– Солнышко, – повторила Лиз, – принести тебе что-нибудь?

Рози вяло, словно сил на большее не оставалось, покачала головой и подтянула колени к груди. Короткие рукава футболки казались чересчур широкими для исхудавших рук.

На тумбочке рядом с креслом стояли стакан с апельсиновым соком и тарелка с печеньем, но Рози ни к чему не притронулась. Даже к альбому и карандашам она уже несколько дней не притрагивалась. Жизнерадостность покинула Рози, осталась лишь пустая оболочка. Лиз смотрела на дочь. Их жизнь закончилась – теперь они просто существуют. Неужели, настояв повременить с лучевой терапией, она навредила дочери? Согласись она начать курс сразу же после химиотерапии – и сейчас лечение уже подходило бы к концу, а проклятая опухоль, возможно, исчезла бы. Может, побочные эффекты вовсе не такие страшные, как все пугают? Да даже если эти рассказы правда, едва ли состояние Рози было бы хуже, чем сейчас.

И все же… Разве это неправильно – искать лучший выход, перевернуть небо и землю, чтобы найти его? Вот только что теперь толку, к чему вся эта борьба, если в конце концов все равно придется отправить Рози на лучевую терапию?

Лиз придвинула стул поближе к креслу дочери, погладила холодную ладошку и притворилась, будто смотрит кино, но на самом деле была занята собственными мыслями. За все ли ниточки она дернула? Все ли перепробовала?

– На Айрис похожа, – проговорила вдруг Рози.

Лиз посмотрела на экран, на фигуристую женщину с густо накрашенными глазами и копной темно-рыжих волос. Она была моложе Айрис, однако и впрямь похожа.

– И правда. – Она понадеялась, что Рози не станет вновь расспрашивать, почему они больше не встречаются с Айрис.

Лиз уже надоело объяснять, что Айрис со своей семьей уехала, что добираться до них долго и прочее и прочее. Но провести Рози ей не удалось. Девочка отлично понимала – что-то произошло, и нежелание матери раскрывать секрет лишь раззадоривало ее любопытство.

– А Спенсер не приедет к нам в гости? – слабо спросила она.

– Нет, солнышко, – терпеливо ответила Лиз, – ехать до нас очень далеко.

Лиз и думать забыла про Айрис, задавленная грузом куда более насущных проблем, но сейчас вдруг поняла: а ведь Айрис ни пенни не пожертвовала на лечение Рози. Они что, не читают газеты, не слушают радио и телевизор тоже не смотрят? Едва ли. Может, они просто не в курсе того, насколько все плохо? Что бы они там ни думали о Лиз, с их-то миллионами они едва ли откажутся помочь маленькой девочке, которая когда-то так им нравилась? Попытаться, во всяком случае, стоит.

Лиз встала и поцеловала дочь в гладкую макушку.

– Я забегу к Пэт, ладно? Через десять минут вернусь.

Пэт тотчас же позвонила своей подруге в Салташ, а та связалась с приятельницей из Девенпорта, которая, в свою очередь, попросила внука узнать у друзей по колледжу, где теперь живет семья их бывшего однокурсника.

– Есть! – торжествующе воскликнула Пэт с порога. Шаркая, она вошла в гостиную, в руке у нее белел листок бумаги. – Это совсем рядом с Лу, видишь? Они до сих пор арендуют там дом, потому что их собственный еще не достроен. А съемный принадлежал раньше одной знаменитой актрисе. – Пэт понизила голос: – Говорят, он такой роскошный. Там даже кинотеатр есть и оранжерея. Ты представь только!

Поблагодарив Пэт, Лиз ушла в комнату Рози, включила компьютер, изучила карту и распечатала маршрут.

На следующее утро она встала пораньше, до того, как проснулась дочь. Заглянула к Пэт и проводила ее к Рози.

– Удачи! – сказала Пэт. – Будем надеяться, жадничать не станут – уж от них-то не убудет.

– Посмотрим, – ответила Лиз. Ее переполняли решимость, страх и надежда.

Вспомнились обидные слова Айрис, что стоило им разбогатеть, как от желающих поживиться за чужой счет отбоя не стало, Лиз поежилась. «Стая стервятников», – сказала Айрис, явно намекая, что и Лиз туда же.

Несколько месяцев назад ей и в страшном сне не приснилось бы, что однажды она станет выпрашивать деньги у бывшей подруги, – да она предпочла бы с голоду умереть. Но в те времена Лиз не представляла, на что толкает отчаяние.

На машине до Лу было всего около получаса, но сам дом Лиз нашла не сразу – тот располагался чуть к северу от города, на скалах, в самом конце петляющей дороги, которая утыкалась в обрыв, под которым шумело море.

К счастью, автоматические ворота перед домом были открыты. Лиз подумала, что если бы пришлось звонить в домофон, ее вряд ли впустили бы. С колотящимся сердцем она остановила Иа-Иа, заглушила двигатель и выбралась из машины.

Справа выстроились серебристый спортивный автомобиль, ярко-желтый «порш» и блестящий черный «бентли». А прямо перед ней возвышался огромный дом кремового цвета с затейливыми круглыми башенками на крыше – такие дома Лиз видела на фотографиях из Амстердама.

В центре фасада ярким пятном зеленела парадная дверь, обрамленная колоннами. Над дверью – окно в том же стиле, что и башенки, справа и слева – еще по окну.

Призвав на помощь всю свою решимость, Лиз поднялась к двери и позвонила. Она почти надеялась, что дома никого не окажется, но вскоре послышались шаги, дверь открылась, и на пороге возникла молодая женщина в светло-голубой униформе и с желтой метелкой для пыли в руке.