концентрировались на определенных местах, другие изгибались в сторону горы, искрами рикошетили вверх. Артиллерия обеих сторон вела огонь и свист пролетающих снарядов справа-налево (наши) или слева-направо (их) прерывался звуком разрыва осветительного снаряда. Факел медленно падал на землю, колыхаясь под парашютом, заставляя тени лунного пейзажа под ним удлиняться и углубляться.

Средний калибр противника тоже работал осветительными снарядами, но, к счастью, они не могли должным образом их настроить. Фосфор выгорал на земле или воспламенялся слишком высоко, чтобы обеспечить полезный свет в течении длительного времени. То же самое относилось и к взрывателям их шрапнельных снарядов, которые, к счастью, летели слишком высоко. Это было пугающим, но не смертельным взрыв шокировал, но в падении шрапнель слишком рассеивалась, чтобы причинить людям на земле серьезные травмы. Знание артиллерийской науки очень пригождается на поле боя. Если снаряды с воздушным подрывом взрываются над вашей головой, осколки будут падать далеко позади из-за траектории и конструкции корпуса снаряда. Вы только прячетесь и молитесь, когда перед вами вспухает воздушный разрыв.

Ник и я были зрителями, слушая нашу КВ-рацию PRC 320 и пытаясь понять, что происходит по вспышкам и огням. Доселе безмолвные радиосети внезапно ожили от отрывистого жаргона процедур вызова огня, пока не стали слишком забиты, чтобы что-то можно было понять.

Мы устали, и поэтому, несмотря на то, что люди умирали, а история творилась в темноте вокруг нашей позиции, мы опустили головы и уснули. Корабельные снаряды продолжали шептать над головой, глухие, бессердечные звуки взрывов эхом отдавались в темных холмах над нами.

На следующий день эскадрон «D», возглавляемый вечно жизнерадостным и находчивым майором Седриком Дельвесом, человеком, который руководил налетом на Пеббл-Айленд, решил уничтожить противника на двух ближайших к нам объектах. Из угрозы, о которой мы не хотели думать, противник, от которого мы прятались, теперь стал досадной помехой, без которой SAS вполне могла обойтись.

Сразу после рассвета эскадрон «D» начал самую необычную операцию для SAS — обычное наступление пехотной роты с развитием контакта. У них был один взвод впереди, два взвода во второй линии, в форме наконечника стрелы, и они неуклонно продвигались, чтобы разобраться с высотой 500 и наблюдательным постом противника на севере. Прибыв на место, они обнаружили, что противник бежал, а позиция была пуста, лишь завалена жестянками и свежим мусором. Они вернулись, выпили по чашке чая, а затем проделали то же самое на востоке, чтобы зачистить остальную часть нашего хребта, закончив бой атакой на гору Твелв-Оклок-Маунт и гору Маунт-Лоу.

Противник на Твелв-Оклок-Маунт увидел их приближение и тоже бежал, бросив оружие, пайки и снаряжение. Это вызвало некоторое разочарование, так как эскадрон «D» даже не смог сделать ни одного минометного выстрела, из-за большой дистанции для стрельбы. Как и в конце операции на Фаннинг-Хед минометному расчету пришлось тащить свои ящики с боеприпасами всю обратную дорогу.

У ПГН-1 к этому времени совершенно закончилась еда. Я уже говорил об этом Седрику. Сержант-майор эскадрона прибыл на наш НП с парой мешков для песка, полных пайками «арджи», захваченных на Твелв-Оклок-Маунт. Там была куча мяса: тушеные стейки, приготовленные в Аргентине благодаря Фраю Бентосу, и английский ростбиф.

Обстрел с обеих сторон продолжался весь день. Очереди из пулеметов перемежались одиночным огнем. Из радиопереговоров мы узнали, что наши подразделения взяли намеченные для атаки цели и теперь объединяются. Это означало отвод пленных в тыл, чтобы убрать их с дороги, затем нужно было вырыть траншеи, вычистить оружие, перезарядить магазины и пополнить боекомплект. Сержант-майоры будут перечислять имена погибших, принимать заявки на боеприпасы и определять потери в снаряжении, а командиры подразделений будут обходить свои продуваемые ветром позиции. Парни прятались в скалах, заваривали чай и жевали галеты «АБ», а часовые стояли у единых пулеметов и каждый, у кого не было конкретной задачи, отдыхал как мог, в холоде и постоянном грохоте довольно беспорядочной стрельбы и артобстрела, который все еще продолжался.

Мы не знали, сколько человек было убито. Работа с телами не отрабатывается на большинстве военных учений. Но это было совсем не то, о чем мы думали…

На склонах холмов мы наблюдали разрывы артиллерийских снарядов. На самом деле, невозможно было понять, по кому стреляли. С орудийных позиций аргентинцев перед нами велся огонь, маскировочные сети были частично сдвинуты назад и каждый раз после выстрела образовывалось облако белого дыма, что позволяло нам очень точно засечь каждый пушечный ствол. Над позициями средней артиллерии «арджи», которая из-за своей огромной разрушительной силы была приоритетной для нас целью, висели облака большого размера.

Я был очень рад, когда наш командир, подполковник Майк Холройд Смит вошел в нашу флотскую сеть управления огнем и дал мне приоритет на использование всей нашей артиллерии, чтобы разобраться с этими пушками, поскольку были потери от их огня на захваченных позициях «арджи». Ник установил связь с центром управления огнем полка коммандос, который выделил нам артиллерийскую батарею, огонь которой по этим орудийным позициям мы могли корректировать. Мы расположились так, чтобы извлечь выгоду из нашей идеальной наблюдательной позиции.

Невозможно уничтожить хорошо окопавшиеся военные цели с помощью артиллерии, если только вам не посчастливится попасть в ключевую позицию, которой для артиллерийской батареи является штабная палатка. Осколки убьют операторов и разнесут в клочья рации. То, что известно как «разрушительные выстрелы», может быть проделано с использованием средней или тяжелой артиллерии, но необходимо израсходовать большое количество боеприпасов. Наши снаряды корабельной артиллерии были достаточно большими, чтобы это сделать. Небольшой разброс снарядов (все они быстро выпускались из одного орудия) позволял сконцентрироваться на отдельных объектах, таких как мост или здание. Но из-за угрозы со стороны аргентинских ВВС корабли могли использоваться только ночью.

Уничтожение орудийной позиции было весьма трудным делом, потому что сами орудия очень прочны, а различные компоненты каждой батареи разбросаны по площади в 200 с лишним квадратных метров. Тем не менее, эффективность работы батареи может быть резко снижена за счет уничтожения расчета, обслуживающего орудия. После того, как установщик и наводчик расчета (солдат, который устанавливает пушку для стрельбы в правильном направлении и под правильным углом к горизонту и сержант, командующий расчетом) будут выведены из строя, пушка или не сможет стрелять, или, скорее всего, будет стрелять неточно. Каждая пушка окружена огромными грудами боеприпасов, которые можно поджечь и заставить сдетонировать, что делает жизнь расчетов очень опасной и истощает их силы.

В Королевской артиллерии существует твердое правило, что если орудийная батарея ведет бой, то есть поддерживает огнем пехоту, то она продолжает огонь, независимо от того, будет ли она атакована или