Платье-русалка из белоснежного атласа и тонкого гипюра с почти прозрачными рукавами.

Я в него влюбилась сразу, как увидела.

— Только представь… — уговаривает Ангелина — такого не делал еще никто. Вот эти рукава, будут, как крылья бабочки… На глазах легкий радужный оттенок и букет. Ты будешь выделяться и, как и положено невесте со стопроцентной гарантией заберешь все внимание на себя.

Гипнотизируя платье, пытаюсь представить всю эту красоту.

— Будет вот так — вырывает меня из размышлений визажист, показывая ребро своей ладони.

То, что на своей руке вывела Маша у меня вызывает дикий восторг и в очередной раз заставляет удивиться какая талантливая женщина стоит возле меня.

Этот я о своей будущей свекрови.

Боже…

У меня даже язык не поворачивается так ее назвать.

— А…Кто будет красить?

— Я! — улыбается Ангелина — С твоего позволения, я отпорю сейчас рукава и займусь покраской. Тимур все необходимое мне только что привез. Я решила подстраховаться и заказала все еще ранним утром.

Пф-ф-ф…

С сомнением всматриваюсь в свое платье.

— А если не получится?

— Тогда пойдешь без рукавов — пожимает плечами Ангелина.

Не хочу без них…

Я так долго искала это платье…

— Если сомневаешься, или тебе не нравится эта идея — давай ничего не будем менять. Я всего лишь предложила…

Тяну на себя ладонь Маши и рассматриваю получившиеся оттенки еще раз.

Выглядят они просто волшебно.

Я хочу рискнуть, но не готова на жертву.

Три часа до церемонии и три минуты на принятие решения.

Мой мозг беспомощно барахтается между «да» и «нет» и в итоге сдавшись я произношу тихое.

— Делай.

Сверкнув счастливыми глазами Геля укатывает манекен прочь, а Маша принимается колдовать над моим образом.

Я сижу, как на иголках, искренне переживая за результат.

А вдруг у Гели ничего не получится?

— Дыши давай, ты чего! — смеется Маша, накручивая на утюжок прядку волос.

Ей легко говорить…

Я переживаю так, что мои коленки ходят ходуном и только, когда моя волшебница произносит «готово»

Я открываю глаза и… замираю.

— Я такая красивая…

Это все, что я могу произнести, потому что горло сковал удушающий ком.

— Ты очень красивая — улыбается Маша, разглядывая меня в отражении зеркала.

Даже не представляю, как взять себя в руки и перестать пускать слезы, потому что, они беспощадно склеивают пушистые, накладные ресницы.

— Ну все, моя рыбка… Бери себя в руки — обнимает меня за плечи моя новая знакомая и мне так приятна ее легкость.

Я все еще порой возвращаюсь назад, в свое прошлое и не могу поверить, что я когда-то жила в аду.

То, что происходит в моей жизни сейчас, кажется мне какой-то сказкой, слишком красочным сном и я так боюсь однажды проснуться…

Месяц назад, после своего дня рождения я узнала, что моя родная мать умерла.

Я даже не поняла, что я тогда почувствовала.

Мне к стыду не было больно и горько. Я не ощутила облегчения… Мне было… Все равно, что ли.

Я даже пыталась навязать себя чувства вины…

Мне повезло, что сейчас возле меня очень заботливые люди и в тот момент Геля мне посоветовала взять пару сеансов психотерапии.

Мне помогло.

Я, конечно наревелась, но в конце концов наконец-таки отпустила прошлое.

Лешке мы не стали ничего рассказывать. Может это плохо, но его родители решили оградить от этой информации. Я их поддержала.

— Ну как вы? — вплывает в комнату Геля и закрыв ярко накрашенные губы ладонью, округляет глаза.

По ее восхищенному взгляду вижу — ей все понравилось.

Она уже готова к церемонии и выглядит потрясающе, в прочем, как всегда.

— У нас с Тимом тоже все получилось, я его конечно порядком достала, пока мы красили рукава, но вот, что он мне скажет… Я же его теща — смеется Геля, закатывая платье.

И тут, я не удержавшись, начинаю рыдать, потому что получилось даже лучше, чем я предполагала.

Розовый перетекает в фиолетовый, а затем в голубой…

Рукава теперь смотрятся и правда, как крылышки бабочки.

— Все…Все…Все… — машет на мои ресницы визажист и мы начинаем смеяться.

Я с трепетом натягиваю на себя волшебное платье и впиваюсь глазами в зеркало.

Боже…

Я впервые думаю о папе…

Как бы сложилась наша жизнь, если бы он был рядом?

Я не знаю.

К своему стыду я так мало о нем помню, может потому, что он тоже всегда был занят? У нас изначально была неправильная семья…

Теперь я это отчетливо понимаю, ведь перед моими глазами пример идеальной.

Наверное мои родители толком и не любили друг друга… Потому что мама бы никогда так жестоко не поступила с ребенком от того, кто был ей по-настоящему дорог.

— Можно к вам? — слышу хриплый голос в районе двери и дергаю голову на звук.

Андрей.

По его улыбке вижу, что он сражен.

— Это что за принцессу ты тут наколдовала? — поцеловав Ангелину в щеку, которую она подставила, обнимает ее за талию и кладет подбородок ей на плечо.

Они с восхищением рассматривают, как Маша поправляет мой макияж, а я стараюсь дышать.

— Ну все…Много не реви. Тени точно не поплывут, потому что это профессиональная косметика, которая будет держаться сутки, смывать ее вот этим — протягивает мне пробник пенки — так будет эффективнее. А вот реснички можешь склеить неплохо, поэтому лучше возьми с собой щеточку.

Слушаю и киваю.

Это все, что я сейчас могу.

Сложив все в косметичку Маша прощается и Геля уходит ее провожать.

Мы остаемся с Андреем вдвоем и я ловлю себя на том, что уже давно не испытываю неловкости в присутствии этого человека.

Боже…

Да я даже уже спорить начинаю наравне с его детьми.

Вот месяц назад, например он не хотел отпускать меня с Киром в командировку, в Америку.

Поездка запланирована на конец сентября и мы уже к тому времени будем женаты.

Просто Андрей категорически ничего не хочет слышать о прогулах.

Мы спорили всем домом и в итоге убедили Громова-старшего, что я буду этот месяц заниматься дистанционно.

— Готова? — спрашивает поправляя пышный рукав.

Заглядывая в его черные глаза я начинаю плакать. Потому, что он меня поведет сейчас к алтарю.

Вместо папы, которого я давно потеряла. Меня распирает от эмоций, поэтому я просто бросаюсь в его объятия и начинаю громко всхлипывать.

В груди такое месиво.

Я не знаю, как все это объяснить. Я настолько счастлива, что мне хочется рыдать.

— Эй… У меня нет чудесного веера, что бы распушить твои ресницы от слез — тихо смеется