– Где ваш отец?

– Я… боюсь, я вас не понимаю.

– Мне надо видеть кого-нибудь, кто работал здесь, когда ваша фирма купила издательство «Силвер фиш пресс». Вы тогда, должно быть, еще в подгузниках ходили.

Мололой человек прижал ладонь к кадыку и потрогал ниточку усов; со стороны могло показаться, что они приклеены к коже жевательной резинкой, во всяком случае, Крук мог бы поклясться, что, когда молодой человек убрал пальцы, они несколько сдвинулись набок.

– Э-э… мой отец принимает посетителей только по предварительной записи, – выдавил он наконец.

– Даже если речь идет об убийстве?

Кадык едва не выскочил изо рта.

– Уб-б-бийстве?

– Вы что, плохо слышите?

– Но кого убили?

– Послушайте, я пришел сюда не для того, чтобы объяснять, как у людей отнимают жизнь. Мне нужно видеть вашего отца либо кого-то еще из ответственных сотрудников.

Говорил Крук столь угрожающе, что уже через пять минут сидел напротив мужчины, который выглядел так, словно был изготовлен из первоклассного пергамента. В отличие от молодого человека, этот господин не выказывал ни малейшего беспокойства.

– Да, слушаю вас, мистер… э-э… Крук?

– Я представляю интересы Уильяма Ферриса, – начал адвокат. – Возможно, вам известно, о чем идет речь.

– Вы уверены, что обратились по адресу? – осведомился его собеседник. – Что-то я не припоминаю автора с таким именем.

– Это не автор, это церковнослужитель, и суд выдал ордер на его арест по обвинению в убийстве.

– Ах, вот как? А ко мне это какое имеет отношение?

– Он был совладельцем издательства «Силвер фиш пресс», которое вы купили в тысяча девятьсот двадцать первом году.

– Да неужели? Но у нас никогда не было такого работника. Мы вообще взяли за правило не нанимать после сделки людей, служивших ранее в приобретаемых нами издательствах. Однажды мы провели опыт такого рода и нашли его результаты… э-э… неудовлетворительными.

– Стало быть, вам нечего сказать мне о Феррисе?

– Боюсь, что нет.

– Может быть, кто-нибудь из ваших сотрудников вспомнит его?

– А что именно вам хотелось бы узнать?

– Как сложилась его судьба после того, как вы купили «Силвер фиш пресс»?

– В таком случае, боюсь, никто вам здесь не поможет.

«Нокдаун, – подумал Крук, надевая шляпу с твердыми полями. – Так, что дальше?»

II

Сохранилась еще среди людей, чье классическое образование осталось втуне, иными словами, тех, кто уходит из школы в четырнадцать лет и сразу забывает все, что почерпнуто из книг, трогательная вера в существование некоего плана, скрывающегося за хаосом нынешней жизни. На войне они говорят: «Если отлита пуля с номером твоего солдатского жетона, она предназначена тебе». В мирной жизни они верят в то, что рожденный быть повешенным может быть кроток, как ребенок Самуил кисти сэра Джошуа Рейнолдса, но все равно ему суждено кончить жизнь на виселице. Такие люди воспринимают любое совпадение как знак таинственного промысла, который управляет нашей жизнью. Поэтому мистер Артур Брэди, безработный, ничуть не смутился, когда мистер Крук положил руку ему на плечо точно в тот момент, когда он разглядывал на запачканной странице газеты помещенную на ней фотографию. Использовалась эта газета как обертка для твердого, словно камень, куска горбуши за два пенса и пакета жареной картошки за пенс. Подобно большинству своих друзей, Брэди черпал сведения либо с чьих-то слов, либо из таких печатных изданий, как это. При этом нельзя сказать, что он был таким уж прилежным читателем, в чем он сам охотно признался бы любому. Тем не менее, увидев фотографию с сопровождающим ее текстом, из которого следовало, что полиция всячески пытается установить личность покойника, он так и застыл на месте.

– Вот те на, – проговорил Брэди, – так это же он. – И торжественным тоном, наверное, заинтриговавшим бы случайного прохожего, добавил: – Выходит, те башмаки не так уж ему помогли.

Вот тут-то ему на плечо и опустилась чья-то рука, чья-то сильная рука, и стиснула его так сильно, что не вырваться.

– Так-так-так, – сказал мистер Крук. – Да это же Брэди. Или я обознался?

Тот недовольно повернулся, и Крук сразу понял, что память его не подвела. Несколько лет назад он спас этого типа от вполне заслуженного наказания за незаконное проникновение в чужой дом, и воришка в знак благодарности прислал ему часы – часть своей добычи. Они до сих пор хранятся у Крука, и он с удовольствием рассказывает эту историю.

– Ну что, Брэди, – заговорил Крук, довольный, как мальчишка, которому удалась веселая шутка, – как делишки? Между прочим, те твои часы все еще тикают. Поживее тебя, если хочешь знать мое мнение. – Он с откровенным интересом оглядел нездоровое лицо Брэди. – Ладно, оставим это. Что, приятеля встретил?

– Я смотрел на фотографию на этом клочке газеты, – зачем-то стал оправдываться Брэди.

– Ну, а я о чем? Что, знаком с этим парнем?

– Этот тот, чье тело нашли в церкви.

– По словам полиции, так. Необычное место, тебе не кажется?

Брэди тут же замкнулся, как устрица в раковине.

– Ничего про него не знаю.

– Да брось ты, – отмахнулся Крук. – Ты ведь меня не боишься, верно? Я в полиции не служу. Выкладывай, приходилось встречаться с этим малым?

Такой профессионал был Брэди не по зубам. Он уворачивался, врал, призывал в свидетели небо, но Крук, который наряду с другими талантами обладал способностью в самую жару выманить гиппопотама из пруда, вскоре заставил Брэди признаться, что тот таки видел убитого накануне его гибели.

– И где это было?

– Рядом с Драммонд-отелем, – угрюмо хмыкнул Брэди, обнажая пеньки зубов, почерневших от многолетнего курения дешевого табака.

Крук кивнул. Он немало знал о Драммонд-отеле, представлявшем собой на самом деле обыкновенный третьеразрядный пансион, да и не желавший казаться ничем другим. Его почтовый адрес был: Драммонд-Хаус, Литтл-Эрлс-Мьюз, Юго-запад.

– А раньше приходилось с ним сталкиваться?

– Мне – нет.

– Странно, что ты запомнил его с одного раза, не находишь?

– Да нет, если подумать, ничего такого особенного.

Крук задумчиво огляделся. Ну углу виднелось благословенное заведение – пивной бар под названием «Живи и давай жить другим». Крук прикоснулся к плечу Брэди. В такой ситуации эта парочка в словах не нуждалась. Они напоминали две ножки циркуля, образующие полный круг. Шагая в ногу, они пересекли дорогу и вошли в бар, где Брэди и поведал свою историю.

Подобно немалому количеству мужчин, либо не связанных никакими семейными узами, либо умеющих каким-то образом уйти от домашней опеки, Брэди ночевал главным образом в таких вот пансионах, то в одном, то в другом. Он уже давно перестал обращаться за пособием по безработице и жил на подачки, которые обеспечивает Закон о бедных. Драммонд-отель принадлежал к беднейшей категории пансионов. Он находился в темном переулке – обшарпанное здание с плоской крышей и грубо намалеванной вывеской – СПАЛЬНЫЕ МЕСТА, 4 пенса – над неосвещенным входом. Даже не «удобные спальные места». А впрочем, даже погрязшие в самой глубокой нищете граждане знают, что удобных спальных мест за четыре пенса не бывает. Восемь – низшая цена за минимально комфортабельную кровать. Но Драммонд-отель нимало не заботился о комфорте своих постояльцев. Каждый вечер узкие непроветренные комнатки до предела забивались такими отбросами общества, что при виде их побледнел бы любой социальный реформатор.