— Не знаю, — пожал плечами Дагнарус— Я даже незнаю, в чем они заключаются. Но вряд ли эти испытания особо тяжелы. Брат ведь их прошел.

— Я узнал, в чем заключается каждое из них, и теперь я знаю — вы не сможете их пройти, ваше высочество. Точнее, не сможете, не обратившись к Пустоте, — закончил Гарет.

— Значит, ты так мало в меня веришь? — воскликнул Дагнарус, опасно блеснув зелеными глазами.

— Вы согласитесь перевязывать язвы прокаженному? — парировал Гарет. — Язвы, подобные моим?

— Милостивые боги, конечно нет! — скорчил гримасу принц. — С какой стати?

— Так будут испытывать ваше чувство сострадания. И еще, вы согласитесь провести несколько часов в обществе Почтенных Магов, обсуждая с ними метаморфозы души, которые она претерпевает после смерти?

— Ну и дурацкие у тебя шутки! — засмеялся Дагнарус, поигрывая бокалом.

— Нет, ваше высочество, я говорю совершенно серьезно.

— Тогда, разумеется, нет. Уж лучше я расскажу им о тактике сражения.

— Получается, что два испытания вы уже не прошли.

— Не бойся, я не потерплю неудачу. Если понадобится, я призову на помощь Пустоту, — легковесно заявил Дагнарус, в очередной раз наливая вино в бокал.

— Пустота требует платы за свои услуги, ваше высочество, — стоял на своем Гарет. — Пустота требует жертв. Ничего не отдав взамен, вы ничего не получите.

— Будут ей жертвы, — произнес Дагнарус, вскинув брови и сверкнув глазами.

— Какие именно? — напирал Гарет. — Что вы согласитесь принести в жертву?

— Все, что угодно, только бы это не обернулось для меня уродством, — ответил Дагнарус, которому начал уже надоедать этот разговор. — Мне нужно стать Владыкой, Меченый, — вдруг с жаром произнес принц. — Мне не получить корону, не став равным своему брату.

— Вы и так не получите корону, пока ваш брат жив, — спокойно возразил Гарет.

— Бывают разные случайности, — возразил ему на это Дагнарус. — Падение с лошади стоило жизни его матери. Можно поскользнуться на мокрой мостовой. Или упасть с лодки за борт. Брат возится с больными и тоже может случайно подхватить чуму. Пустоте нужна жертва. Значит, она получит жертву.

— Не говорите так, Дагнарус! — вскричал Гарет.

Он порывисто вскочил, уронив свою тарелку и расплескав вино. Поднеся руку к губам принца, Гарет прошептал:

— Во имя богов, не говорите так!

— Ну хорошо, не буду, — сказал Дагнарус, раздраженно отталкивая руку Гарета. — И не прикасайся ко мне. Я все еще сомневаюсь, что твои прыщи действительно не заразны. А что касается моих слов, не думай, будто я собираюсь угробить брата. Да, я не слишком-то его люблю, но я не желаю ему никакого зла. До тех пор, пока он не станет противиться моему избранию Владыкой.

— Если он это сделает, то только из любви к вам. Как и я, — ответил Гарет.

— Я что-то сомневаюсь в любви моего брата, — сказал Дагнарус. — Но не в твоей, Меченый.

— Благодарю вас, ваше высочество, — произнес заплетающимся языком Гарет, опьяневший от вина и усталости.

Он отчаянно тер глаза, пытаясь не заснуть прямо за столом.

— Иди-ка спать, — велел ему Дагнарус. Принц уже опустошил один кувшин вина и взялся за другой. — Только скуку на меня нагоняешь.

— Простите меня, ваше высочество, но я действительно не выспался в прошлую ночь.

Дагнарус поглядел на него с любопытством.

— Что ж это за магия, если ты сам делаешься точно прокаженный? Зачем ты ею занимаешься?

Гарет покачал головой.

— Придет время, и я расскажу вам, ваше высочество. А пока рано. Еще слишком рано.

Дагнарус пожал плечами, не проявив особого интереса к словам друга.

Гарет встал, чтобы уйти в бывшую свою каморку.

— Она красива, правда? — тихо спросил Дагнарус, уставившись в свой бокал, наполненный до краев.

— Очень красива, — ответил Гарет.

Дагнарус улыбнулся бокалу. Гарет, вздохнув, отправился спать.

— Что с тобой случилось, сын мой? Ты наносишь мне один визит за другим. И это после того, как три месяца подряд ты не показывался мне на глаза? Чем я заслужила такую честь? — капризно вопрошала Эмилия.

Избыток вина и угощений на вчерашнем приеме сделал ее еще раздраженнее и сварливее. Королеву выводило из себя все и вся, включая обожаемого сына.

— И ты решился явиться сюда после чудовищного оскорбления, какое ты нанес мне вчера?

— Вот я и пришел принести свои извинения за вчерашнее, ваше величество, — смиренно проговорил Дагнарус. — Я почувствовал себя крайне нездоровым. Боюсь, останься я на приеме, я бы нанес тебе еще большее оскорбление, ибо я чувствовал, что из меня вот-вот исторгнется съеденное за обедом. Какой после этого мог быть пир?

Королева мгновенно позабыла свои капризы и превратилась в саму заботливость. Она тревожно оглядела сына.

— Как ты бледен, сынок. Я чувствую, ты сильно простудился. У тебя вся кожа пылает. Тебе нужно немедленно отправиться к Врачевателям и принять лекарство.

Дагнарус действительно был бледен; руки его и в самом деле горели, но лихорадка принца звалась любовью. Он провел несколько томительных часов, нетерпеливо дожидаясь времени аудиенции у своей матери. Дагнарус жаждал вновь увидеть прекрасную госпожу Мабретон, чтобы на этот раз добиться ее улыбки или хотя бы взгляда. Но ее нигде не было видно: ни среди фрейлин, учтиво приседавших в реверансе перед принцем, ни среди других придворных дам, убиравших пудру, рассыпанную раздраженной королевой, а также ее раскиданную по всем углам одежду.

Дагнарус испытывал крайнюю досаду. Отсутствие госпожи Мабретон ошеломило его и повергло в уныние. Ему подумалось: быть может, мать отослала ее с каким-нибудь поручением. Принести нитки, разыскать оброненный носовой платок или закатившуюся под мебель серьгу.

— Надеюсь, вчерашний прием удался, — сказал Дагнарус. — Господам Мабретонам понравилось?

— Кто поймет этих эльфов! — с пренебрежением ответила Эмилия. — От них не дождешься благодарности. Не забывай, я взяла эту женщину в число своих фрейлин лишь по желанию твоего отца. Сама бы я никогда не приблизила к себе столь угрюмую и бестолковую особу. Представляешь, она мне подала жемчужное ожерелье, когда я велела подать рубиновое. Помнишь, Констанция? Я же ей отчетливо сказала, что хочу надеть рубиновое, а она вытащила жемчужное. Уверена, это она нарочно сделала, чтобы меня позлить.

— Мама, — Дагнарус осторожно прервал ее тираду, — госпожа Мабретон не знает нашего языка.

— Еще как знает, — возразила королева. — Все эльфы знают. Просто они делают вид, что ничего не понимают, чтобы шпионить за нами. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Она уехала, и с глаз долой. Мне и так надоело глядеть на нее. Замухрышка какая-то, серая мышь.