– Значит, в семь, – спокойно ответил Пол. – Лив? – неуверенно сказал он. – Почему ты не борешься с этим Кремером? Это на тебя совсем не похоже. Ты сидишь сложа руки и позволяешь ему себя оскорблять.

Оливия провела рукой по покрывалу на кровати. Пол прав. Обычно она сражалась со своими противниками с открытым забралом, преодолевая все препятствия.

– Я могу лишь обратиться в комиссию по медицинским конфликтам, но не уверена, что сейчас у меня есть силы пройти через эту процедуру.

– Сделай это, Лив. Я поддержу тебя, обещаю.

Оливия поблагодарила Пола, удивленная и немного настороженная, неспособная до конца поверить словам мужа, его нежности. Но к тому моменту, когда она закончила разговор с Полом, она уже приняла решение и сразу же позвонила Майку Шелли.

Заведующий отделением внимательно слушал, пока Оливия излагала ему свой план. Ей казалось, она понимала ход его мыслей. Обращение в комиссию по медицинским спорам привлечет внимание не только к Оливии, но и ко всему отделению в целом.

– Прошу тебя, Оливия, подожди день-два, прежде чем предпринимать какие-то шаги. Дай мне немного подумать, – попросил Шелли.

Положив трубку, она вдруг почувствовала себя лучше. Оливия уже не казалась себе совершенно беспомощной, как это было за час до разговора с Майком. Она подошла к зеркальной дверце шкафа, сбросила на пол полотенце, повернулась и стала рассматривать себя в профиль. Живот уже заметно выдавался вперед. Если Пол обнимет ее, он все поймет. Алеку этого хватило, чтобы шарахнуться от нее как от огня.

Домыв голову и приняв душ, Оливия не стала надевать ночную рубашку, а влезла в футболку и старенькие джинсы, которые еще застегивались на ней. Она прошла в гараж, вытащила из шкафа пару отверток и маленький чемоданчик с инструментами, который Пол не забрал с собой. Оливия отнесла все это в детскую, прихватив по дороге приемник и стаканчик имбирного эля, и устроилась на полу. Ее ждал долгий, упоительный вечер. Она намеревалась собрать колыбель.

На другой день, когда смена Оливии и Джонатана закончилась, Майк вызвал их к себе в кабинет. Джонатан сел поближе к окну. Его губы кривились в пренебрежительной усмешке, которая стала привычной для него в последнее время. Оливия заняла стул у двери.

Майк немного подался вперед, опершись локтями о стол.

– Джонатан, – начал он, – я хочу, чтобы ты опроверг заявление о так называемом убийстве Анни О’Нил, которое недавно сделал прессе.

– Я не собираюсь опровергать то, что я считаю правдой.

Майк покачал головой:

– Оливия намерена обратиться в комиссию по медицинским спорам, и, если это произойдет, я буду вынужден высказать свое мнение. – Майк говорил очень медленно, словно боялся, что Джонатан не уследит за ходом его рассуждений. – Оливия была права, потому что ее опыт и умение позволяли ей провести такого рода операцию. Ее можно было бы обвинить в преступной небрежности, если б она не попыталась спасти миссис О’Нил. Но и ты, Джонатан, поступил правильно. И знаешь почему? – Шелли не стал ждать ответа. – Ты поступил правильно, потому что у тебя нет ни необходимого опыта, ни умения для такого вмешательства. Если бы ты попытался это сделать, я бы обвинил тебя в преступной небрежности. – Майк откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Джонатана. – Ты хочешь, чтобы местные жители узнали об этом?

Джонатан нахмурился. Над верхней губой выступили капельки пота.

– Ты передергиваешь…

– Я не передергиваю! – рявкнул Майк, снова наклоняясь вперед, и Оливия не меньше Джонатана была удивлена его бурной реакцией. – Либо ты опровергаешь собственное заявление, либо Оливия обратится в комиссию, чтобы очистить свое имя. И она его очистит. Но при этом ты будешь выглядеть не слишком хорошо, верно?

Оливия чувствовала, что Джонатан смотрит на нее, ощущала его яростный, враждебный взгляд.

– Не трудись, – бросил он ей, вставая. – Я немедленно напишу заявление об увольнении. А потом можешь экспериментировать над пациентами сколько твоей душе угодно. Мне плевать! – Театральным жестом Кремер сорвал с себя стетоскоп, бросил его на стол перед Майком и выбежал из кабинета.

Шелли посмотрел на стетоскоп, и Оливия заметила, что он с трудом сдерживает улыбку. Майк поднял на нее глаза.

– Прости, что не сделал этого раньше, Оливия. Пожалуйста, не обращайся в комиссию, пока мы не выясним, что получилось из сегодняшнего разговора. – Он кивком указал на телефон. – По-моему, пора мне позвонить в «Береговую газету» и сообщить им новости.

Оливия переоделась в ординаторской перед свиданием с Полом, не обращая внимания на то, что все отделение перешептывается о том, что произошло в кабинете заведующего. Она остановила свой выбор на синей юбке, скрывающей раздавшуюся талию, и белом джемпере с короткими рукавами. Выйдя в комнату ожидания, она увидела Пола и вздрогнула от охватившего ее желания.

Он принес ей изящную голубую розу в серебряной вазе, и она узнала тот редкий сорт, который выращивала в их саду в Кенсингтоне. Ей вдруг стало трудно дышать от желания снова оказаться там, где они были так счастливы.

– Я срезал ее сегодня утром, – сказал Пол, пока они шли к его машине. – Пролез в сад перед самым рассветом.

Совершенно несвойственный для него хулиганский поступок заставил Оливию улыбнуться.

Пол вывел машину со стоянки и только тогда посмотрел на нее.

– Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо.

Она заметила, что Пол снова надел обручальное кольцо. Значит, он не лгал, когда говорил, что скучает по ней, хочет, чтобы они снова были вместе. Оливия изучающе взглянула на него. Пол выглядел неважно. Он очень похудел за последние несколько месяцев, кожа приобрела землистый оттенок, щеки впали, и ей стало его немного жаль.

Оливия рассказала ему о разговоре с Джонатаном и Майком, поблагодарила за поддержку.

– Я была словно в параличе, – призналась она.

– Каково тебе пришлось, когда вся эта история появилась в «Береговой газете»?

Оливия рассказала о возмущенных письмах издателю, которые появились в двух последних номерах. Их тон и нагнетание неприязненного отношения к ней были унизительными. Оливия не забыла и о том, что ей стало сложнее работать, что она усомнилась в своем профессионализме. Ей самой было странно, с какой готовностью она так откровенно говорит с Полом. Потом Оливия рассказала о петиции.

– Я предполагала, что твоя фамилия будет стоять первой среди подписавшихся. Мне казалось, что ты не поставил свою подпись только потому, что был в отъезде.

Пол оторвал руку от руля и легко сжал ее локоть.

– Прости меня за недоверие, Лив. Мне больно видеть, как твое имя обливают грязью. Честное слово.

На следующем светофоре он достал из бумажника фотографию внучки Джо Галло, пересказал свой разговор с хозяином кафе. Он не забыл упомянуть о том, какую гордость за нее он испытал. Но Оливия слушала его невнимательно.