— Конечно, нет, мистер Холмс. Это было бы против правил!

— Вот и отлично! Тогда я вправе действовать на свой страх и риск. А теперь прошу дать мне с доктором Уотсоном пять минут на осмотр двора, и мы присоединимся к вам.

Пронизывающий холод пробирал до костей, когда я медленно шел за тусклым лучом фонарика Холмса по тропинке, проложенной в снегу, через внутренний двор к воротам замка.

— Какие же идиоты! — возмущался он, ступая по уже лишенной снега поверхности. — Вы только посмотрите на это, Уотсон! С таким же успехом здесь мог бы промаршировать полк солдат! Следы колес экипажей в трех местах. А вот — башмаки Доулиша и еще чьи-то с огромными гвоздями в каблуках, вероятно, конюх потоптался тоже. А здесь пробе жала женщина. Объяснимо — леди Джоселин, только что узнавшая трагическую новость. Да, без сомнения, это была она. А вот что тут делал Стивен? Его ботинки с квадратными носами трудно спутать с другой обувью. Не сомневаюсь, вы заметили их, Уотсон, когда он открывал нам дверь. Так, а это что такое?

Фонарь на секунду замер, а потом луч снова медленно пополз вперед.

— Топ, топ! — воскликнул он в сильном волнении. — И ведут следы от ворот. Видите, вот снова они. Судя по размеру ноги, высокий мужчина, который нес нечто тяжелое. Шаг укорочен, а носки вдавлены более глубоко, чем каблуки. Человек с тяжелой ношей всегда переносит центр своей тяжести вперед. А вот он возвращается! Все, как я и предполагал, в точности так! Что ж, теперь, я думаю, мы заслужили право хорошенько выспаться.

Всю обратную дорогу до деревни мой друг хранил молчание. Но когда у дверей гостиницы мы расставались с инспектором Доулишем, он положил руку на плечо полицейского.

— Человек, совершивший это преступление, высок и строен, — сказал он. — Ему примерно пятьдесят лет, при ходьбе он слегка выворачивает внутрь носок левой ноги, а еще он жить не может без турецких сигарет, которые курит через мундштук.

— Это вылитый капитан Лотиан! — хрипло отозвался Доулиш. — Ничего не знаю ни про ноги, ни про какие-то там мундштуки, а в остальном вы описали его достаточно точно. Но кто дал вам его словесный портрет?

— Я отвечу вам вопросом на вопрос. Коупы были когда-то католиками?

Местный инспектор бросил многозначительный взгляд на Грегсона и похлопал себя полбу.

— Католиками? Ну, если вам это интересно, то да, по-моему, они ими были в старые времена. Но какое, черт возьми, это имеет отношение…

— Я бы рекомендовал вам снова заглянуть в ваш собственный путеводитель. Доброй вам ночи!

Следующим утром, высадив моего друга и меня у ворот замка, двое полицейских отправились расследовать, куда исчез их беглец. Холмс посмотрел им вслед с легкой насмешкой в глазах.

— Боюсь, что на протяжении многих лет я был несправедлив к вам, Уотсон, — бросил он несколько загадочную для меня фразу, когда мы повернулись в другую сторону.

Старый дворецкий отпер нам ворота, и когда мы шли за ним в сторону большого зала замка, то могли отчетливо видеть, насколько потрясла этого честного малого смерть хозяина.

— Ничего вы здесь не найдете! — воскликнул он ворчливо. — Господи, да оставьте вы нас наконец в покое.

Я уже не раз отмечал редкостный дар Холмса быстро ладить с подобного рода людьми, и постепенно старик стал вести себя более благожелательно.

— Как я понимаю, это и есть знаменитый арженкурский витраж, — сказал Холмс, рассматривая небольшое, но изысканно расписанное окно, пробиваясь через которое лучи солнца причудливо играли сверкающими красками на старинных камнях пола.

— Он самый, сэр. Таких только два во всей Англии.

— По всей видимости, вы служите этой семье уже много лет? — осторожно продолжал мой друг.

— Служим-то? Я сам и мои предки, почитай, уже лет двести. Можно сказать, это наш прах лежит на их погребальных покровах.

— Представляю, какая интересная у них история.

— Что верно, то верно, интересная, сэр.

— Мне даже говорили, что та злосчастная гильотина была специально сделана, чтобы казнить одного из предков вашего покойного хозяина.

— И это правда, ее смастерили для маркиза де Ренна сами же его крестьяне. Негодяи ненавидели его, это точно, а все только за то, что он держался старых обычаев.

— В самом деле? Каких, например?

— Что-то касательно женского пола, сэр. Книжка в библиотеке в точности не объясняет.

— Le droit de Seigneur — господское право первой ночи, я полагаю.

— Я этим варварским языкам не обучен, но звучит похоже.

— Гм, мне бы очень хотелось взглянуть на эту библиотеку.

Старик исподволь бросил взгляд на дверь в дальнем углу зала.

— Взглянуть на библиотеку? — переспросил он хмуро. — А что вам там понадобилось? Одни только старые книги, и ее светлость не любит, когда… Ну да ладно…

С видимой неохотой он провел нас в комнату удлиненной формы с низким потолком, уставленную шкафами с фолиантами, в конце которой располагался готический камин чудной работы. Бегло обойдя помещение, Холмс остановился, чтобы прикурить сигару.

— Что ж, Уотсон, думаю, нам пора возвращаться, — сказал он. — Спасибо, Стивен. Это замечательная комната, странно только, что ковры в ней индийские.

— Какие же они индийские! — сердито возразил старик. — Они персидские, старинной работы.

— Они несомненно индийские.

— Говорю же вам, персидские! Там так и написано, и джентльмен вроде вас мог бы в этом разбираться. Или вы ничего не видите без своего шпионского стекла? Так достаньте его. Ах ты, вот проклятье, теперь он еще спички рассыпал!

Когда мы снова распрямились, собрав с пола упавшую горсть восковых спичек, я с удивлением увидел, что впалые щеки Холмса покрылись румянцем волнения.

— Я ошибся, — сказал он. — Ковры все-таки персидские. Идемте, Уотсон, нам самое время отправляться на станцию к поезду на Лондон.

Через несколько минут вы вышли из замка. Но, к моему изумлению, оказавшись во внешнем дворе, Холмс быстро пошел по дорожке, которая вела к конюшне.

— Хотите навести справки о пропавшей лошади? — предположил я.

— О лошади? К чему? Мой дорогой друг, у меня нет ни капли сомнения, что она надежно скрыта от чужих глаз на одной из окрестных ферм, пока Грегсон рыщет по всей стране. На самом деле мне здесь нужно вот это.

Он зашел в первое же пустовавшее стойло и вернулся с большой охапкой соломы в руках.

— Прихватите такую же и вы, Уотсон. Тогда этого будет достаточно для нашей цели.

— Но какова наша цель?

— Первое и главное — проникнуть внутрь через главный вход незамеченными, — усмехнулся он, перекладывая груз себе на плечо.

Мы вернулись по собственным следам. Холмс приложил палец к губам, осторожно открыл дверь и проскользнул в ближайшую к входу кладовку, где во множестве хранились старые плащи и трости. Мы сбросили обе охапки соломы на пол.