Что это? Это — обо мне? Зеленый, золотой… Ему бы такой наряд, не мне — все краски осени! В сочетании с Его темно-рыжими волосами это смотрелось бы просто не знаю как!

Как свечи, эти листья догорят,

Но верю — гибель будет не напрасной.

Смотрел я — и нашел тебя прекрасной,

Сестра моя, я твой безумный брат.

Дыхание мое замирает… Сонет. Когда-то ходили легенды о сонетах-Сплетениях Безумца…

Огонь и Жизнь, как лист и гроздь рябины!

За танец твой, что силу излучает,

Лишь малым одарить тебя дано…

Ладони Его раскрываются неотвратимо, как бутон розы…

Так пусть не золото тебя венчает,

Но камень, в коем слиты воедино

И лета мед, и осени вино!

Вместо даров леса в Его ладонях — двойной гребень, по форме совсем такой, как тот, что я бросила в «Багровой луне» — но не золотой, а из чего-то, похожего на янтарь, одновременно рубиновый, медово-золотой и коричневый. Спинка его выточена в форме кленового листа, а широкие изогнутые зубья так похожи на пальцы листа рябины…

Я смотрю на это чудо, ошеломленная, не в силах поверить — и Он касается моих волос, легко закручивает, словно делал это не раз, и прихватывает гребнем, как венцом.

— Хиара хо танн, Лиганор…

Снова Высокая Речь. Как только Он умудрился не забыть ее?

Улыбка сверкает на Его лице — совсем не похожая на хорошо знакомое мне дрожание губ. Я, не отрываясь, смотрю в огромные светлые глаза и всей кожей ощущаю, как что-то сдвигается на земле и в небесах, и откуда-то из глубин неотвратимо надвигается знание…

— Господин мой, — говорю и не узнаю своего голоса, — такие подарки требуют ответного дара.

Лихорадочный вдох, как перед прыжком в воду, — я еще не знаю, что это будет, но оно уже здесь, у порога!

Не зная времени ветра,

Не веря в огонь весны,

Сжимать в руке до рассвета

Клинок холодной войны,

И взглядом лаская небо,

Угадывать на земле

Твой Город Огня и Снега

В летящем встречном стекле,

Надеть любимое платье

И молча шептать домам

Рождественское заклятье,

Где город, ночь и зима,

Забрать свою долю сказки,

Уйти, убежать, не быть —

Но след серебряной краски

На веках уже не смыть,

И снова взор мой усталый

Измерит звездную высь…

Безумие в черном и алом,

Помедли! Остановись!

Слова слетают с языка раньше, чем рождаются в сознании. Я не знаю, о чем это, но есть что-то, что знает лучше меня, и это тоже — я, и голос мой отчаянно дрожит, но так же властно звонок и чист, как и у Него…

…Лавина волос в цвет меди

И пальцы, сбитые в кровь.

«Сегодня мы с моей леди

Поем в переходе метро».

Миг тишины грозит убить всех троих, он как перетянутая струна, как хрустальная чаша — и тогда приходит Имя. Коснувшийся янтаря… нет, не так — Янтарное касание! Дарующий жизнь прикосновением…

Рука моя ложится на Его плечо, как королевский меч.

— Встань с колен, Гитранн Лугнэал, Магистр на Пути Ткущих Узор! Властью, данной мне Той, что превыше безумия и тьмы, приказываю тебе вспомнить все! Будь тем, кем ты должен быть!

Секунда, другая… и вдруг лицо Его неуловимо дрогнуло. На меня взглянули пронзительно-яркие глаза без белков.

— Ты хорошо обученный Мастер моего Пути. И ты очень ловко скрывала это все время — но почему?!

…И словно выпал стержень, державший меня последние пять минут. Я снова стала только Эленд.

— Я не Мастер, — шепчу я как во сне. — Я не получила Мастерский Символ с третьей попытки.

— А это, по-твоему, что такое? — Он довольно непочтительно рванул меня за мое любимое серебряное ожерелье, и подвески прозвенели тонко и жалобно. — Зачем ты притворяешься даже сейчас?

И лишь тогда я вспоминаю, как в загадочном полумраке Зала Магистров полупризрачная рука Линтара скользила по моему горлу и играла подвесками этого самого ожерелья…

— Я не притворяюсь, Магистр Гитранн, — говорю я уверенно. — Я действительно с Пути Ткущих Узор, но Мастером сделал меня ты секунду назад. Я выдержала испытание Ливарка и исполнила свой обет, записанный на скрижалях мироздания. В твоем присутствии было сказано Слово, Возвращающее Суть, и ты, по праву одного из основателей Ордена, вдохнул силу в серебро и камни.

— Aen ye-o jthalet, — произносит Он машинально, и снова между нами на секунду повисает молчание. — А теперь еще раз скажи, кто ты, но на этот раз все до конца.

— Я Огонь, — отвечаю я. — Пятая ученица Лайгалдэ. Кое-кто уже называет меня Жрицей Танцовщицей, хотя я пока не прошла инициации.

— Королева, — выдыхает он благоговейно. — И ведь я сразу это почувствовал, только не умел понять… Разве под силу простой ведьме все то, что ты творила?

В этот миг я уголком глаза замечаю Лоти. Выражение ее лица описанию просто не поддается, она смотрит на меня, как на… воздержусь от богохульных сравнений.

— Лоти, — произношу я умоляющим голосом, — у меня есть нездоровое подозрение, что от форели вот-вот останутся одни угольки.

— Госпожа, — тихо выговаривает она.

— Да трать-тарарать! Запомни хорошенько: то, что сейчас сделала я, под силу любому, кто достаточно обучен и не служит Тени. И если ты еще раз обратишься ко мне, как… как к Райнэе, я всерьез обижусь! А теперь идемте, будем есть форель и пить вино!

— О да, — кивает Лугхад, — вино сейчас будет как никогда кстати.

…ЧАСЫ В КРЕПОСТИ

БЬЮТ БЕЗ ПЯТИ…

— Нет, не так. Ни в коем случае не в эту жестянку, — Лугхад решительно вынимает чашку из моих рук и отбрасывает прочь. — Подставляй ладони!

Никогда прежде не видела я Его таким — и не могу не подчиниться. Складываю ладони ковшиком, и темное вино из погребов Ниххата течет в них тонкой осторожной струйкой. Почему-то мне показалось, что в моих руках оно должно стать похожим на кровь, но ничуть не бывало. Я уже тянусь поднести ладони ко рту, но Лугхад мягко, чтобы не расплескать, перехватывает мои руки:

— Не торопись… Ты что, не знаешь обряда?

— Какого обряда? — переспрашиваю я в недоумении.