У старика имелись кое-какие сбережения, и после его смерти все досталось Гертруде. Но ей хотелось большего, хотелось стать по-настоящему богатой. И вот наконец такая возможность подвернулась.

Гертруде уже давно следовало спуститься в бальный зал — но нежданный гость приехал именно в этот вечер!

— И не смейте произносить мое имя, понятно? — Он пристально взглянул на графиню. — Не пытайтесь меня обмануть, мне известно, что к вам уже заезжал некий джентльмен. Именно он рассказал мне о вашей беседе, и я уже давно дожидаюсь, когда вы передадите мне компрометирующие…документы. Где они?

Графиня проверила застежку на своем браслете из бриллиантов и черного янтаря.

— Кажется, вы забыли условия нашего договора, милорд.

— Я никогда ничего не забываю, — заявил гость; он снова принялся расхаживать по комнате. — А вот вы, похоже, забыли, что перед вами человек, который поставил на колени многотысячную армию неприятеля. Меня не запугает алчная женщина. Мемуары престарелой куртизанки Харриет Уилсон — это полнейший вздор. Когда она попросила у меня денег, пригрозив опубликовать свой опус, я сказал: «Черт с тобой, публикуй!» Но журнал — совсем дело другое. Я не допущу, чтобы он стал достоянием гласности. Покажите мне его, немедленно!

— Это невозможно, — с невозмутимым видом проговорила Гертруда. — Журнал в надежном месте, но я не отдам его до тех пор, пока все упомянутые в нем джентльмены не примут мои условия.

— Проклятие! — воскликнул гость. — Став королем, он еще больше поглупел. А в регентах скучал, потому и не мог обходиться без развлечений. К несчастью, его письмо где-то затерялось… А ведь письмо следовало зачитать сразу после смерти короля, а не годы спустя Какая чудовищная халатность!

— Вы имеете в виду письмо, в котором рассказывается о журнале «Лиги веселых джентльменов»? — Гертруда наслаждалась своей властью над этим человеком. — Если не ошибаюсь, в письме даются некоторые указания членам этой лиги? Сколько же среди них знаменитостей! Замечательная шутка, не правда ли? Он хотел, чтобы вы все собрались и чтобы хронику ваших похождений прочитали вслух, строчку за строчкой. Кстати, о развлечениях. Вы ведь тоже любитель развлечься, а?

— Попрошу вас, любезнейшая, оставить свои домыслы при себе.

— Домыслы? Не забывайте, что я видела этот журнал. Весьма любопытные картинки! Ваш Принни был настоящим художником.

Гость покраснел.

— Я готов выплатить любую сумму.

Сердце Гертруды забилось быстрее. Вот слова, которые она хотела услышать! Осталось только надеяться, что Гермиона выполнит задание.

— Я свяжусь с вами в ближайшее время, и мы обо всем договоримся, — сказала графиня.

— Почему не сегодня?

— Я же вам сказала: вы не один. Я хочу заключить сделку сразу со всеми заинтересованными лицами.

— Сразу со всеми? Этому не бывать!

— Мы это еще обсудим, — сказала Гертруда.

— Проклятый Принни! Я понятия не имел о том, что он ведет журнал. Болван! Любитель глупых розыгрышей! Более того, он позволил какому-то уличному мальчишке украсть эти записи!

— Очень сожалею. — Гертруда изобразила сочувствие. — Но вам больше не о чем беспокоиться — журнал в надежных руках.

Сначала она хотела напрямую обратиться к Максу и предложить ему деньги за журнал, но потом передумала. Было очевидно, что молодой Россмара не из тех, кто участвует в подобных авантюрах. К тому же он вряд ли обрадовался бы, обнаружив, что она знает о его прошлом карманника из Ковент-Гардена.

И самое главное: Гертруда не желала раскрывать свою тайну — говорить, что была любовницей главаря воровской шайки. О, как же рассвирепел бывший хозяин Макса, узнав, что мальчишку увез виконт Хансингор! Господи, только бы Гермиона добралась до журнала! Возможно, ей удастся завладеть им уже сегодня. Во всяком случае, Гертруда пригрозила ей большими неприятностями, если этой ночью она не затащит Макса в постель.

— У вас сегодня бал? — спросил гость.

— Да. — В голову Гертруде пришла прекрасная мысль. — И я вас приглашаю, сэр. Вы, конечно же, знакомы с семейством Россмара и с вдовствующей герцогиней Франкот?

— Я слышал о них.

— Тогда не откажите в любезности…

— Ну что ж, — пробормотал гость, — в любом случае я не уеду отсюда до утра. Пожалуйста, предоставьте мне комнаты.

— Разумеется, милорд! У вас будут комнаты со всеми удобствами. Кого вы предпочитаете — брюнеток, шатенок, блондинок?

Гость криво усмехнулся.

— Какая наглость! Я просил вас приготовить для меня комнаты, а что касается остального… я сам об этом позабочусь.

Кстати, цвет волос ни имеет значения.

Их объявили как мистера Макса Россмара и мисс Керсти Мерсер. И тотчас множество любопытных взоров обратилось в их сторону. Причем Макс заметил, что на Керсти остановилось столько же мужских взглядов, сколько на нем — женских.

Он уже не один год с успехом ограждал себя от внимания молодых незамужних дам; более того, они его не очень-то интересовали. Однако Максу не понравилось, как смотрят на Керсти мужчины. Впрочем, он предпочитал не замечать собравшихся в Хэллоусе гостей.

Поднявшись по лестнице. Макс и Керсти вошли в бальный зал и, по-прежнему не расставаясь, принялись болтать о разных пустяках. Макс решил, что будет весь вечер танцевать только с Керсти — и наплевать ему на мнение гостей!

— А, вот и ты, мой мальчик! — услышал он голос вдовствующей герцогини. — Иди-ка сюда, Макс, иди сюда, мой дорогой. Где ты пропадал? Мы уже давно приехали.

Макс и Бланш переглянулись, и она ему подмигнула. Замечательная женщина!

— Добрый вечер, прабабушка, — сказал он. — Ты же знаешь, сколько к Хэллоусу подъезжает карет. Пришлось дожидаться своей очереди. Ты прекрасно выглядишь! Правда, Керсти?

Керсти грациозно присела в реверансе.

— Вы очаровательны, миледи. Серое вам к лицу.

Вдова раскрыла свой веер и принялась обмахиваться.

— Не надо мне льстить! Я слишком стара и в любом платье выгляжу просто старухой. Впрочем, меня это не волнует.

— Какая же вы упрямица! — заметила Керсти. Макс не переставал удивляться тому, как непринужденно она ведет себя.

— Ты права, — согласилась вдова. — Так ты считаешь, что этот цвет мне идет?

— Конечно!

— Хм. Пожалуй, мне стоит почаще надевать серое. К твоему отцу. Макс, пристали с деловыми разговорами и куда-то его увели.

— Неужели? Впрочем, ничего удивительного.

— Сегодня мой зять-рад, что у него сломаны ребра, — с добродушной улыбкой проговорила Бланш. — Он терпеть не может подобные увеселения.