Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Осмотреться. И вообще.
– Все отменяется. Прошу вернуть задаток.
– Увы.
– Это как – увы?
– Задаток – плата за готовность. За молчание. И – в счет аванса последующих услуг, – высказался начитавшийся «Анны Карениной» Бен Гурион.
– Черт с тобой!
Уладив это, я вернулся домой и завалился спать.
Свадьба наша, как и предполагалось, была тихой, лиричной. То есть, получив свидетельство о браке, мы приняли поздравления от мамы Нины, которая говорила, что никогда, в сущности, не любила шумных торжеств (глядя на дочь с радостью и тревогой – на меня глядеть почему-то вообще опасаясь), – и скрылись в моей квартире, которую я мог теперь называть НАШИМ домом.
– Странно, – сказала Нина. – Ведь ничего не произошло – и все-таки что-то произошло. Ну, стали называться муж и жена. Ну и что? Остальное осталось по-прежнему. Ну, теперь я буду жить с тобой. Ну и что? Остальное-то осталось по-прежнему.
И заплакала.
– Ба! – умилился я, утирая ей слезы. – Тогда чего ж ты ревешь, дурочка?
– А это сырая вечная бабья натура. Потому что все-таки произошло что-то очень важное.
– Ладно, – сказал я. – Теперь – свадебное путешествие. Вот тебе глобус, ткни пальчиком – и мы туда поедем.
– Нет, – сказала она. – Никаких свадебных путешествий. Во-первых, меня мама много по стране повозила…
– Я тебе глобус показываю, а не карту бывшего СССР.
– Дело не в этом. Свадебное путешествие, когда на средства жениха, это… Ну, плохо я себя буду чувствовать. То есть – ты только не сердись, пойми – будто платишь сама собой за предоставленные удовольствия, за поездку, за гостиницы-люкс, за берег моря, я ведь знаю, ты именно это представляешь.
– Чего ж ты хочешь?
– Ничего. Пока лето – буду читать, по хозяйству возиться – свадебные путешествия по магазинам совершать.
– Я буду все привозить на неделю, зачем?
– Я хочу сама. Я люблю ходить по магазинам. А если в выходные отвезешь меня куда-нибудь на берег реки или в лес – спасибо. Вот чего я хочу.
Что ж. Поразмыслив, я это понял. Я это принял. Я это оценил. К чем нам заморские пляжи и ананасы в шампанском, если главная радость – рядом. И – в душе.
Касательно же потомства – с обоюдного согласия решили подождать.
Университет заканчивать нужно, сказала она. А потом стать свободным специалистом. Психоаналитиком. Ведь до чего мы дикие, у нас только талдычат на всех углах о психоанализе, а уже каждому нужен свой психоаналитик, как свой зубной врач! – горячо говорила она. У меня есть способности и понимать людей, и даже на них действовать, я чувствую. Хочешь, попробую на тебе?
Я охотно соглашался. Действовало.
Однажды, мотаясь по городу, я остановился перед перекрестком и рассеянно поглядывал на аллею широкой улицы, разделяющую две полосы движения. На лавочках сидели разные люди: погода погожая.
Вон юная парочка сидит, девушка очень похожа на мою жену. Уже загудели сзади, требуя, чтобы я поехал – зеленый свет давно, – а я все смотрел и все никак не мог решиться понять, что это моя жена и есть. Наконец я опомнился, переехал перекресток, нашел свободное место у тротуара, вышел – и за деревьями, за коммерческим киоском, за остановкой троллейбуса стал пробираться так, чтобы оказаться у них сзади.
Они были довольно далеко, но по каким-то признакам я видел, что говорят они тихо и задушевно. То он что-то скажет, то она. То – помолчат. Это молчание меня больше всего и взбесило. Понимаете, когда встречаются просто знакомые и присаживаются поболтать – ну как, мол, дела, – в их разговоре пауз не бывает. Паузы, а иногда и просто молчание, – бывают только у близких. Так, недавно мы с ней лениво лежали на берегу реки, просто смотрели на воду, на небо, держались за руки – и молчали. Кажется, молчали полдня – не было необходимости говорить, потому что я думал о ней, а она обо мне, и, значит, мы мысленно разговаривали. Она потом сказала мне, что иногда явственно слышала мой голос. «Так и мысли читать научишься», – сказал я. Она рассмеялась.
Вечером я ничего не стал у нее спрашивать. Я знаю еще одну тонкость: есть привычные места встреч. Сперва они выбираются случайно: шли – и сели на свободную лавку. А потом это уже становится ритуалом, в этом уже что-то такое… «На том же месте, в тот же час», вот именно! И, колеся изо дня в день по городу, я не менее пяти-шести раз проезжал мимо этой аллеи. И ровнехонько через неделю увидел их – на том же месте, в тот же час. Ну, разве что лавка была другая, потому что «их» лавка была занята группой пьющих пиво и харкающих плевками и словами подростков. На этот раз я не стал выслеживать и присматриваться, с первого взгляда было видно, что говорят они тихо, задушевно. Можно сказать, лирично. Можно сказать, с печалью.
Ревнивцы бывают прямолинейно вспыльчивые и изощренные, притом, что оба типа имеют несомненную манию. Прямолинейно вспыльчивый, едва почуяв повод для ревности, тут же берет супругу за грудки (часто – буквально) и требует объяснений, объяснениям не верит, но тем не менее после продолжительного скандала на время успокаивается. Ревнивец изощренный любит намекнуть жене, что он нечто знает, изводит ее этими намеками и доводит до того, что она сама спрашивает: да в чем ее подозревают, наконец! После этого подозрения помаленьку, в час по чайной ложке, выкладываются. После этого изощренный ревнивец со сладострастием выслушивает оправдания и умело рушит их одно за другим (или ему кажется, что рушит), эту игру оправданий и опровержений он готов длить до бесконечности…
Я не отношусь ни к тому, ни к другому типу – и не ревнив вообще. Но я не выношу тайн за моей спиной – тайн существа, ставшего моей частью, – это ведь так же странно, как не знать, что делает твоя левая рука. Поэтому я без дураков спросил Нину, с кем это она так долго сидела сегодня. Она ответила: это бывший сокурсник. У него проблемы в семье, встретились, он рассказал. Я посоветовала, как могла.
– Только сегодня встречались?
– Нет, еще неделю назад. Он попросил через неделю опять его выслушать, ему ведь некому поплакаться. Я согласилась.
– То есть – психологический практикум? Тренируешься?
– Да нет, по дружбе. Мы дружили когда-то. Потом он влюбился, женился… Ну и так далее.
– А теперь жалеет, что сделал не тот выбор?
– Наверно. То есть не наверно, а точно, если начал в любви изъясняться.
– Тебе?
Она грустно усмехнулась.
– Кому ж еще.
– Будете опять встречаться?
– Нет. Если бы он просто плакался, а раз признания пошли – нет. Зачем ему морочить голову?
– Это мудро. Ты умничка. Я тебя люблю.
– А я тебя.
Потом мы подтвердили любовь делом, и она заснула, а я ворочался, и в голову лезли дурацкие мысли.