Алиходжаев посмотрел на упавшего Васечкина, потом перевел взгляд на Соню, вскочившую и пытающуюся прикрыть собой Илью.

– Смотри, какая смелая, – удивился он и подмигнул Флярковскому. – Твоя коза, что ли? Я сначала мента зарежу, а потом ее. Тебе не жалко?

Илья молчал.

– Ладно, – продолжил Алиходжаев, глядя то на Илью, то на Олега. – Кто из вас дернется, сдохнет сразу.

Он повернулся к пытающемуся подняться Васечкину:

– Ну вот ты и лоханулся, мент.

Васечкин начал вставать, и тогда Алиходжаев ударил его ногой в лицо.

– Погоди, я тебя еще резать буду, как твою Милену Пыжову.

Алиходжаев встал так, чтобы видеть всех сразу. Иванов смотрел на него, поняв, что перед ним убийца его одноклассницы. Соня прижалась к Флярковскому и заплакала от бессильной злобы.

– Погоди, девочка, и тобой займусь.

Он еще раз ударил Сергея, тянувшегося к лежащему в метре пистолету. Потом носком ботинка пнул его еще и еще.

– Получай, мент! За все получай. Вспомни, как ты издевался надо мной, как повесить хотел. Я-то тебя точно подвешу, но в начале кий тебе загоню…

Иванов прыгнул вперед к ножке бильярдного стола, схватил пистолет, вылетевший из руки Сони, обернулся, увидел спешащего к нему Алиходжаева, вскинул руку и нажал на курок. Выстрела не было. Он опустил предохранитель и нажал на спусковой крючок раз, другой, третий… Он увидел совсем рядом удивленное лицо Алиходжаева и не смог понять, почему не попал. И тут же догадался, что Алиходжаев уже мертв и падает прямо на него. Все заняло доли секунды. Алиходжаев рухнул на колени, а потом повалился на Олега. Закричала Соня, заскулил проснувшийся Кубик.

Иванов скинул с себя мертвое тело и поднялся сам. Бросился к другу, у которого из разбитого носа и губ сочилась кровь.

– Ты как?

– Руку не чувствую и дышать тяжело: пуля, видать, между ребер сидит.

Иванов обернулся к Флярковскому:

– Бинты есть в этом доме?

– А? – переспросил Илья, не понимая вопроса, но тут же сообразил: – Надо врачей вызвать.

– Я сам врач! Где бинты, вата, марля?

– Я знаю, – крикнула Соня, – сейчас принесу. Какие еще лекарства нужны? Йод?

– Все тащи, что под руку попадется.

Девушка выбежала из комнаты, а Олег пытался поднять раненого друга.

– Ну что вы стоите, Илья Евсеевич? Помогите мне на диван его уложить.

Пока Олег делал перевязки Васечкину, Илья сидел в кресле, Соня стояла перед ним на коленях и гладила Флярковского по голове, успокаивая. Все молчали, кроме Сергея, который не мог угомониться, а может, поверить, что остался жив.

– Спасибо тебе, друг, – говорил он Олегу, – жизнь мне спас. Да и не только мне. Жалко, конечно, что пуля бумажник пробила, а там ведь не только все документы, там еще фотография Кристины. Выходит, и она мне тоже жизнь спасла. Ребра срастутся, ключица тоже заживет – не впервой. Только теперь вот все документы придется восстанавливать. Кубик вот еще от страха лужу сделал. Зато Флярковский в тюрьму пойдет за организацию убийства своего брата. Ну, как, Илья Евсеевич, не хочется в тюрьму, а?

– Не слушайте, – произнес Олег, обращаясь к Флярковскому. – Это на него так укол промедола действует.

– Мне кажется, он вообще наркоман, – отозвался Илья. – Несет неизвестно что.

Он хотел встать и выйти из комнаты, но на пути лежало мертвое тело. Соня вцепилась в руку Ильи, боясь проходить мимо, и удержала его.

А Васечкин продолжал как ни в чем не бывало:

– А мне и доказывать не придется: трое свидетелей, не считая собаки, слышали, как опасный рецидивист и убийца Мурад Алиходжаев признался, что принял заказ на ликвидацию Бориса Флярковского от бывшего полковника Менжинского, действующего по вашему указанию…

– Неужели бандиту поверят больше, чем мне – известному предпринимателю? – попытался возразить Илья Евсеевич.

– А хоть бы и так, – прозвучал спокойный голос.

Присутствующие обернулись к двери и увидели Менжинского, беззвучно вошедшего в комнату и слышавшего все. Леонид Иванович посмотрел на труп Алиходжаева, наклонился и поднял с пола пистолет с глушителем.

– Что же вы оружием-то разбрасываетесь? – улыбнулся он. – Думали: избавились от Алика Бешеного и все на этом кончится? А ничего и не кончилось. Самое интересное только начинается. Расскажи, Илюша, гостям своим, как ты уговаривал меня Бориса грохнуть, потом вот и Айболита этого заказывал. Вчера виски перепил и просил куда-нибудь Соню деть, а взамен привезти девушку в ластах: уж больно громко она дышит.

– Это ложь, – крикнул Илья, – никто тебе не верит!

– Прекратите, Леонид Иванович, – попросила Соня. – Не надо так шутить.

– А я и не шучу. Какие шутки, если жить вам всем осталось полминуты. Неужели вы думаете, что теперь кто-то из вас проживет дольше? У меня нет времени: я спешу. Сегодня вечером сюда с целью грабежа ворвался бандит Алиходжаев и перестрелял вас всех. Вот, кстати, его сумка. В ней наверняка деньги и ценности. Он застрелил вас, а я его. Только я опоздал на несколько мгновений. С кого начнем?

Менжинский переводил ствол, направляя его то на Илью, то на Иванова, то на лежащего на диване Васечкина, который напрягся, рассчитывая улучить момент и броситься на врага.

– Только тебя, Соня, мне искренне жаль, – продолжил Менжинский. – Ты – славная девочка. У нас могло что-то получиться после того, как этот придурок бросил бы тебя. Пожалуй, с тебя, Илюшенька, и начнем. Прости, ничего личного.

Флярковский попытался вскочить, но в этот момент прозвучал легкий хлопок выстрела. Соня, увидев, как упал на спинку кресла Илья и на его белом пуловере расплывается бурое пятно, закрыла лицо ладонями и закричала. Леонид Иванович перевел пистолет на Иванова:

– Теперь у Олежки не будет приемного папы. Теперь у мальчика будет только любящая бабушка, а рядом я. Так что…

– Ты идиот, что ли? – спросил Васечкин. – Тебе же не поверят.

– А ты, славный сыщик, будешь следующим…

Иванов закрыл глаза, ожидая выстрела, но вместо хлопка услышал грохот падающего тела. На полу лежал Менжинский, а на нем верхом сидел милицейский полковник, продолжая бить по голове Леонида Ивановича рукояткой пистолета. Олег вскочил с дивана и схватил на всякий случай пистолет, из которого он застрелил Алиходжаева.

А милицейский полковник с багровым от усилий лицом продолжал наносить удары Менжинскому.

– Так тебе! Так! Получай, сволочь! Подставить меня хотел?

– Эдик! – крикнул Васечкин. – Ты что, озверел? Так он до суда не доживет. Лучше потом, на допросе, как ты умеешь.

Бергамот поднялся и посмотрел на Васечкина: