У физической изоляции есть несколько достоинств. Ее легко организовать. Она применима при любой архитектуре искусственного интеллекта, даже той, которая изначально не предполагала обеспечение безопасности в качестве одной из своих целей. Физическую изоляцию можно использовать в сочетании с большинством других методов контроля. И совсем маловероятно, что какие-то процессы пойдут не так и повлекут за собой нежелательные последствия. Иначе говоря, безопасность, может быть, она не обеспечит, но вряд ли будет способна вызвать катастрофу, которая не произошла бы в противном случае. Однако физическая изоляции ограничивает функциональные возможности сверхразумной системы — в чем, собственно, и заключается ее главный недостаток (к данному вопросу мы вернемся в главе десятой). Еще одно соображение связано с тем, что физическая изоляция сверхразума способна вызвать у людей ложное чувство собственной защищенности — в принципе, этого можно избежать, если не принимать изоляцию за главную составляющую наших мер предосторожности, а относится к ней как к вишенке на торте.

Цель информационной изоляции состоит в ограничении информационных потоков, исходящих из «песочницы». Мы уже видели, насколько небезопасной может быть идея предоставить сверхразуму доступ в интернет и позволить ему передавать сообщения вовне: даже лишенный физических исполнительных механизмов, он в состоянии, использовав канал вывода информации, добиваться от людей, чтобы они выполнили его указания. Поэтому заведомым условием метода информационной изоляции ИИ является отказ в доступе к коммуникационным сетям.

Однако отключение от интернета не гарантирует безопасность, если к ИИ приставлена охрана, причем люди, выступающие в этой роли, не только сторожат систему, но и постоянно с ней взаимодействуют. На стадии разработки сторожами могут выступать программисты, на стадии функционирования — организаторы проекта. Стратегия изоляции потерпит полную неудачу, если ИИ удастся уговорами или обманом убедить своих сторожей предоставить ему свободу, то есть обеспечить доступ в интернет или непосредственно к исполнительным механизмам. Человеческое существо, к сожалению, не имеет защищенной системы, особенно когда ему бросает вызов такой ухищренный манипулятор и комбинатор, как сверхразум[349].

Пусть люди, приставленные сторожить ИИ, и неспособны гарантировать нашей полной безопасности, но все-таки сам факт, что доступ ИИ к любым передачам сообщений находится под их контролем, играет немалую превентивную роль. Благодаря некоторым дополнительным мерам предосторожности можно снизить риск «побега» ИИ при помощи охранников. Например, почему бы не позволить ему пользоваться телетайпом, у которого очень низкая пропускная способность? С такой «совершенной» техникой ИИ будет довольно трудно манипулировать психикой своих сторожей (поскольку не получится использовать ни возбуждающие эмоции звуки и образы, ни повторяющиеся гипнотические вспышки, приводящие людей в состояние транса)[350]. Более того, запрет может распространяться не только на антураж, но и затрагивать содержательную сторону существования ИИ, например запретить ему вступать в диалог и обязать реагировать на вопросы максимально односложно, используя только «да» и «нет». Идею разработки системы, всего лишь отвечающей на вопросы, мы рассмотрим в следующей главе.

Предельный вариант метода изоляции — когда ИИ окажется в полной блокаде как физически, так и информационно. Однако абсолютно замкнутая система — даже при условии, что столь максималистский подход мог бы быть осуществлен, — из-за своего бездействия окажется совершенно бесполезной для внешнего мира. Наверняка кто-нибудь захочет найти в этом определенный научный смысл: полностью заблокировать созданный сверхразум, превратив его в замкнутую модель, и потом спокойно изучать внутреннюю динамику системы и ее поведенческие стереотипы. Думаю, здесь кроется ошибка. Как только вы начинаете наблюдать за системой, она уже перестает быть информационно замкнутой[351]. На самом деле информация от ИИ поступает не только при помощи сообщений, которые он передает через установленный для него «канал вывода». Внешние наблюдатели имеют возможность фиксировать определенные показатели, косвенным или прямым образом характеризующие поведение ИИ: будь то расход электроэнергии, свидетельствующий о деятельности центрального процессора и внутренней памяти компьютера, или вычислительные состояния, или практически любые протоколы процесса, которые остаются после завершения работы. Хотя умный ИИ, предвидя, что за ним будут наблюдать, мог бы разработать стратегию поведения, способную воздействовать на будущих надзирателей. Например, он станет вызывать сбои, усиленно демонстрируя неисправность системы, — и все ради того, чтобы в конце концов программисты махнули на него рукой и инициировали перезапуск системы или разработку следующей версии. И тогда появится новый ИИ, но с конечными целями оригинального ИИ, и, может быть, новому удастся стать сверхразумом.

Методы стимулирования предполагают помещение агента в такую среду, где у него будут инструментальные причины действовать в интересах принципала.

Представим себе какого-нибудь миллиардера, который основал крупный благотворительный фонд, вложив в него немалый личный капитал. Фонд начинает приобретать вес. И вот он становится уже настолько могущественным, что практически никто из частных лиц, обладающих тем или иным положением, не может сравниться с ним по влиянию. Это коснулось и самого основателя, пожертвовавшего фонду большую часть своего богатства. Чтобы нормально управлять деятельностью фонда, он в свое время установил основные цели, записав их в учредительном договоре и уставе, а также утвердил правление, куда вошли люди, сочувствующие его взглядам. То есть им были предприняты все необходимые меры, формально напоминающие стимулирующие методы, поскольку они направлены на выбор мотиваций и расстановку приоритетов. Иными словами, основатель пытается привести внутреннюю организацию фонда и суть его деятельности в соответствие с собственными принципами и замыслами. Даже если его старания и провалятся, все равно работа фонда будет определяться социальной средой, то есть общественными интересами, и соответствующими законодательными нормами. То есть у руководителей есть веский мотив соблюдать законы, в противном случае фонд рискует быть оштрафованным или ликвидированным. У них есть мотив обеспечить сотрудникам фонда достойную заработную плату и нормальные условия труда, а также выполнять свои обязательства перед всеми сторонними лицами, связанными с деятельностью фонда. Следовательно, какими бы ни были конечные цели фонда, у него всегда будут инструментальные причины подчиняться установленным социальным требованиям.