В какой-то момент тем летом у Гарри случилось серьезное разногласие с сыном, и их и без того непростые отношения перешли в открытую вражду. По политическим соображениям Гордон-младший заявил: «С моим отцом нужно что-то делать». В августе финансовый директор и управляющий делами компании Артур Янгмен, верный сторонник Вождя, ушел на пенсию, проработав в «Селфриджес» тридцать один год. Его отставка спровоцировала перестановки в правлении и выход на сцену протеже мистера Холмса, Артура Дикина.

Все лето универмаг готовился к войне. Комитет по гражданской обороне заказал пять тысяч мешков с песком, несколько тонн песка и древесины, сотни резиновых сапог, респираторов и стальных касок, водонепроницаемые комбинезоны, противогазы и две с половиной тонны хлорной извести для тушения пожаров. Сотрудники прошли подготовку под руководством неутомимого директора Г. Дж. Кларка, который решительно тренировал свою «оперативную команду» на крыше и на спортплощадке на Престон-роуд. Второго сентября войска вермахта вторглись в Польшу. Третьего сентября в 11.15 премьер-министр Невилл Чемберлен объявил, что Британия вступила в войну. Личный вход в кабинет Вождя в задней части здания обложили мешками с песком, а Селфриджа фотографы заставали бодро идущим на работу с противогазом за плечом. Он широко улыбался и говорил: «Дела идут своим чередом». В ассортимент на складе магазина спешно внесли изменения. Были закуплены пледы в огромных количествах, а прозорливая Нелли Элт заказала большой запас губной помады и мыла. В продаже быстро появились сумки для противогазов, а немногочисленные счастливчики успели приобрести в галантерейном отделе новинку – импортные нейлоновые чулки.

Словно предвещая грядущие несчастья, второго сентября была остановлена публикация колонки «Каллисфен». На протяжении пятнадцати лет колонку вел журналист Эйсдейл Макгрегор, но завершающую статью под заголовком «Последнее слово» написал Селфриж:

Их радостный энтузиазм и веселый тон едва ли соответствуют атмосфере войны. Эти статьи служили тому, чтобы облагородить прекрасное явление под названием «бизнес» и поддержать его сильными и незыблемыми принципами. На этом последнем слове – последнем на данный момент – мы завершаем эту долгую и интересную серию, которая, смеем надеяться, послужила воспитанию характера.

В действительности закрытие колонки было частью огромной программы по сокращению издержек, проводимой мистером Холмсом, который теперь был решительно настроен избавиться от самой сумасбродной статьи расходов – от мистера Селфриджа. Гордон-младший отправился в длительное путешествие в Америку и более месяца не давал о себе знать. Среди управляющих кадров, озадаченных его отсутствием, поползли слухи. Когда разразилась буря, большинство приближенных Селфриджа ожидали ее уже несколько недель. В неведении оставался лишь сам Вождь. 18 октября, когда мистер Холмс появился у входа во внутренний офис, мисс Мепхэм поприветствовала его с профессиональной учтивостью. Ее не пригласили стенографировать. На последовавших совещаниях Холмс указал на некоторые очевидные факты. Селфридж задолжал универмагу сто восемнадцать тысяч фунтов. Он не уплатил налоги на сумму двести пятьдесят тысяч фунтов. Кроме того, у него была личная задолженность банку «Мидленд». Гарантом всех этих задолженностей служили акции компании. У него не было свободной недвижимости, аренду Брук-Хауса оплачивала компания, и у него не было корпоративного пенсионного плана. Селфриджу поставили ультиматум. Или он уходит в отставку, отказавшись от всякого контроля над деятельностью компании, или компания потребует немедленного погашения задолженности. Ему предложили пенсию размером шесть тысяч фунтов в год при условии, что он передаст свои акции компании. Ему оставалось лишь согласиться.

Селфридж молча сидел, пока Эндрю Холмс, выступая от лица страховой компании «Пруденшл», отбирал у него дело всей его жизни и, лишив его всего самого дорогого, протянул ему черновик прошения об отставке, который требовалось одобрить немедленно. Преисполненный достоинства и сдержанности, сквозь броню которой десятилетиями пытались пробиться его коллеги, Гарри поставил свои инициалы под документом, который отнимал смысл его жизни. Мисс Мепхэм сидела за стенами кабинета, ясно понимая – как это всегда бывает у хороших секретарш, – что происходит в кабинете.

Правление составило короткое и нескладное объявление для персонала и прессы:

Наступил момент, когда мистер Селфридж почувствовал необходимость освободить себя от обязанностей, связанных с мелким [sic!] менеджментом, и потому попросил коллег принять его отставку. Преклонный возраст и его трудности уже долгое время вынуждали мистера Селфриджа предпринять этот разумный шаг… Его отставка была принята с чувством глубокого сожаления, и в то же время ввиду его уникальной связи с компанией с самого момента ее основания правление попросило его сохранить за собой титул Президента компании.

Гарри потратил поколо дня на написание прощального письма, которое было разослано сотрудникам 21 октября 1939 года:

Пришло время, когда я должен оставить управление этой великой и прекрасной компанией… которую я основал более тридцати лет назад. Я разменял восьмой десяток и после долгих раздумий пришел к выводу, что, к моему глубочайшему сожалению, настала пара оставить свои посты председателя правления и генерального директора и покинуть совет директоров этой компании, ее филиалов и дочерних предприятий… Я принял номинальный титул Президента компании. Он не дает мне права голоса, но ставит меня в положение советника, если моя консультация понадобится компании… А теперь, друзья мои, я отправляюсь на небольшие каникулы. Это не совсем каникулы, но назовем их так. Я сожалею также о том, что, если один из воздушных налетов случится в мое отсутствие, я не смогу разделить эти тяготы с вами. Во время прошлой войны я постоянно был в Лондоне и не позволил немецким бомбежкам нарушить заведенный мной распорядок… так пожелайте же мне хорошей поездки и благополучного возвращения к вам, и, как говорят персонажи кинофильмов, еще увидимся. Тогда мы сможем пожать друг другу руки и поговорить о всех «вчера» и всех «завтра».

Моя огромная любовь к этой компании и глубокие дружеские чувства к ее сотрудникам останутся неизменными, пока я жив.

К тому времени, когда письмо распространилось по компании, Селфриджа в универмаге не было. Выдержать прощание он бы не смог. Две недели спустя он поднялся на борт «Вашингтона» и отправился в свою последнюю поездку в Америку.

Огромное здание на Оксфорд-стрит больше не принадлежало Г. Г. Селфриджу. На фасадах быстро появились вывески, были убраны именные таблички. Отправив на пенсию отца, мистер Холмс взялся за сына. Если Гордон-младший считал, что с уходом Гарри он получит более заметную должность, то он ошибся. В этом бизнесе не было места для человека, которого «Таймс» безжалостно назвала «прожигателем жизни». Мистер Холмс быстро изменил его положение в компании, заставив его отказаться от управления «Уайтлиз» и инвестиционным фондом Гордона Селфриджа и оставив его номинальным главой провинциальных универмагов. Три месяца спустя провинциальные универмаги были проданы соседу Селфриджа по Оксфорд-стрит Джону Льюису. Гордон-младший вышел из дела. Говорят, разрушение империи привело его в бешенство. Всего через несколько месяцев он с женой и детьми перебрался в Америку, где нашел работу в торговой компании «Сирс Робак» в Чикаго.