– Итак, мы точно знаем, что убийца – бывший спортсмен, – заключил он. – И он есть в том списке, который передал тебе Коробков. Надо только извлечь его оттуда.

– Обязательно извлечешь, – обнадежил друга Крячко. – А пока садись, пей чай, ешь. А то ведь я тебя знаю – небось весь день ничего не ел.

– Да, про обед я как-то опять забыл, – признался Лев и сел к столу.

Следующие несколько минут прошли в молчании – друзья дружно отдавали дань чаю и бутербродам. Потом Гуров сделал очередной глоток и сказал:

– Я сегодня сидел, изучал материалы, связанные со всеми четырьмя убийствами. Я их все, в общем, знаю, просто пролистывал, освежал в памяти. И знаешь, какое у меня сложилось впечатление? Что одна часть этого пазла – лишняя.

– Не понял, объясни, – удивленно поднял бровь Стас.

– Мы исходим из того, что все четыре убийства совершил один человек. Для этого есть достаточно веские основания – у убийцы имеется свой характерный почерк. Так сказать, особый почерк маньяка. А раз убийства совершал один и тот же человек, мы считаем, что он руководствовался одними и теми же мотивами. То есть у него были некие причины, чтобы желать смерти этих людей. И мы ищем соперников по бизнесу – это в случаях с Гурьяновым и Касимовым, ищем тех, кого грозил преследовать прокурор и разоблачать журналист. И каждый раз получается, что какая-то деталь мозаики не укладывается в общую картину. Мы терпеливо начинаем все сначала, заходим с другой стороны, снова складываем… И опять не получается! Так вот, у меня возникла мысль: а что, если не все убийства имеют причину? Что, если в каком-то случае преступник просто отвлекает наше внимание?

– А, понял! – воскликнул Крячко. – Он как бы кидает камни по кустам… Да, я читал о таких случаях. И какое же убийство, по-твоему, ложное? Какое совершено лишь для отвлечения внимания?

– Мне кажется, это убийство Касимова. Из всех погибших он – самый нелюдимый, самый, так сказать, никакой. Он никому не переходил дорогу, ни с кем не имел серьезных конфликтов. Остальные трое чем-то похожи друг на друга: они люди активные, напористые, идущие напролом. Касимов ни в чем не проявлял активности, был сдержан, уступчив… Мы никак не найдем причину, почему его убили. Потому и не находим, что этой причины нет.

– То есть ты предлагаешь мысленно исключить убийство Касимова из перечня преступлений и проанализировать их заново?

– Да, именно так. Но я возлагаю надежды не на этот новый анализ.

– А на что же?

– На тот список, который тебе так и не удалось составить, – ответил Гуров. Он допил чай и начал убирать со стола. – Сдвиг в нашем расследовании произойдет тогда, когда мы найдем совпадающие фамилии в двух списках – в том, которого еще нет, и в том, который тебе передал тренер Коробков и который ты мне так до сих пор и не отдал.

– Извини, совсем забыл, – покачал головой Крячко, он полез в свой блокнот, достал сложенные листки и отдал Гурову.

Тот развернул их, бегло просмотрел и с удивлением произнес:

– Сто сорок шесть фамилий! Да, постарался Виктор Павлович. Как видно, всех вспомнил. Вот он, наш основной капитал! А второй капитал – твой список. Завтра я тебе на помощь всю группу отдам, сам за это дело сяду. Надо постараться, чтобы к вечеру список был готов.

Слова у Гурова никогда не расходились с делом. Раз он обещал другу Крячко, что сам сядет за составление «широкого» списка – значит, так и поступил. На следующий день он с утра явился в Управление, сел за компьютер, вывел на экран материалы, касавшиеся погибшего прокурора Конягина, и начал выписывать всех, с кем прокурор имел хоть малейший контакт. А закончив выписывать имена из файлов, отправился в прокуратуру и там стал ходить из кабинета в кабинет, опрашивая сослуживцев погибшего прокурора. Не обошел своим вниманием и самого руководителя областной прокуратуры Сытника, чем немало его удивил.

– Вы что же, Лев Иванович, и меня хотите занести в ваш список подозреваемых? – обиженным тоном спросил областной прокурор.

– Нет, Матвей Юрьевич, не хочу, – ответил Гуров. – Просто таков порядок – я должен занести в свой список всех, с кем Михаил Конягин имел хоть какой-то контакт. Значит, я не имею права проигнорировать и ваше имя. Ведь вы часто общались с погибшим?

– Разумеется! Практически каждый день.

– Вот, следовательно, и вас надо занести, – заключил Лев.

К трем часам дня «список Конягина» был завершен. В нем значилось пятьсот тридцать семь фамилий. Гуров не стал немедленно сопоставлять его со списком тренера Коробкова, а отправился посмотреть, как идут дела у его сослуживцев. Стас Крячко сидел за главным компьютером, вытеснив из-за него майора Березина. Он, по старой памяти, занимался первым погибшим – предпринимателем Гурьяновым.

– Ну как подвигается работа? – спросил Лев.

– Ничего идут дела, голова еще цела, – ответил Крячко строчками из детского стихотворения. – Хотя, признаться, голова уже начинает трещать. Эта твоя установка: брать всех, кто хоть раз встречался с убитым, – заставляет выписывать столько народу… Сам должен понимать – предприниматель по роду своей работы каждый день встречается с новыми людьми.

– Ну и сколько у тебя в перечне?

– Уже свыше семисот. Сейчас скажу точно. Так… Значит, семьсот двадцать три. А в итоге, я думаю, будет в два раза больше. Мне даже страшно представить, сколько будет в списке по Угрюмову, которым занимаются Куликов и Соболев!

– Если совсем испугаешься, выпей воды, – посоветовал Гуров. – Когда думаешь закончить?

– Ты сказал – к вечеру, значит, к вечеру и будет. А во сколько точно, не скажу.

– Ладно, трудись, – кивнул Лев и прошел во вторую комнату, где трудились Куликов и Соболев. Каждый из них сидел за своим компьютером и внимательно изучал то, что было перед ним на экране.

– Привет, братья-разбойники! – приветствовал он оперативников. – И как вы, интересно, поделили наследство? Кому что досталось?

– Мы решили разделить контакты Угрюмова по годам, – объяснил капитан. – Я взял все, что касается последних трех лет жизни Угрюмова. А Ивану досталось все остальное, начиная с юношеских лет погибшего.

– Разумно, – одобрил Гуров. – И сколько же у каждого из вас получилось?

– Иван свою работу, в общем, закончил. Сколько у тебя получилось, Вань?

– Шестьсот двадцать один человек, – ответил лейтенант.

– А у тебя самого сколько?

– У меня больше – уже восемьсот шестьдесят, и еще работать надо. Думаю, выйдет больше тысячи.

– Пусть будет больше тысячи, ничего страшного, – сказал Гуров и отправился в другой кабинет, где сидел майор Березин.

У майора, как выяснилось, работа тоже подходила к концу. И тут окончательно выяснилось, что погибший предприниматель Рустам Касимов был малообщительным человеком – в его списке значилось всего триста семьдесят шесть человек, с которыми погибший контактировал в течение жизни.