Халли попробовала опереться на руки и колени, охнула от боли в голове, переместилась в прежнее положение. Выругала себя: вдруг Канер все еще стоит наверху и прислушивается? В кромешной тьме она не видела абсолютно ничего, зато руками нащупала нечто, похожее на толстое, влажное одеяло. Она перекатилась на бок, вновь охнув от боли. В это время поверхность под руками и коленями пришла в движение. Халли в ужасе замерла. Что, черт возьми, происходит? Она осторожно нажала, и ладонь слегка ушла вниз, а поверхность заколыхалась, как огромная водяная кровать.

И тут Халли все поняла. Это был толстый микробный настил. Колония фотофобных бактерий, какие иногда образуются на богатых минералами водоемах. Такие настилы метаболизируют содержащиеся в воде элементы, главным образом кальций, железо и углерод. Разрастаются они до двух футов в толщину. Ниже лежит еще один гелеобразный слой метаболизирующего вещества, а под ним – вода. Вместе они – настил и подповерхностный слой – выдержали удар от ее падения. Теперь ясно и то, почему камни, которые они с Канером бросали сюда раньше, падали без звука.

Значит, биомасса смягчила удар, как те гигантские подушки, на которые приземляются каскадеры, прыгая вниз с десяти этажей. Хотя, по ее ощущениям, этот настил был не такой податливый, как голливудские подушки. Халли вновь легла на спину, пытаясь утихомирить боль в голове. Было слышно, как вдалеке течет река. Она ждала. Когда, по ее расчетам, прошло не менее часа и сверху не донеслось ни звука, кроме гула бурлящего потока, она решила пошевелиться.

Сперва Халли боялась случайно проткнуть настил. Затем рассудила: если он не порвался, когда она упала неизвестно с какой высоты, то выдержит и сейчас. Преодолев ползком футов пятнадцать в одном направлении, она наткнулась на стену. Потом, держась левой рукой за стену, очень медленно встала на ноги. Настил заколыхался, а когда она попыталась сделать шаг, колебание усилилось. Однако при всем этом стоять можно было довольно сносно, и Халли осторожно пошла по окружности шахты. Насколько она помнила, отверстие наверху было явно больше, и это хорошо: значит, стены идут под углом ко дну, а не нависают над ним.

Определив положение стен, Халли опустилась на четвереньки и стала ползать вперед-назад, прочесывая настил в поисках чего-нибудь, что Канер мог сбросить в пропасть следом за ней. Но ничего не нашла.

Смогу я выбраться отсюда без «гекконова снаряжения»?

Глупый вопрос. Либо выбирайся, либо лежи здесь и умирай.

С этим все понятно. Вопрос другой: как? Вокруг хоть глаз выколи. Впрочем, среди слепых есть лучшие скалолазы на земле. Во-первых, их сверхчувствительные пальцы и ступни находят опоры там, где это не под силу зрячим. Во-вторых, слепые не испытывают ужаса незащищенности, а у зрячих он усиливается по мере продвижения и спустя какое-то время превращается в мертвый груз, тянущий обратно, вниз.

Если могут они, сможешь и ты.

Приняв решение, Халли никогда не оглядывалась назад. Теперь оставалось лишь надеяться, что она проложит себе путь вверх по скале. Возможно, впереди подъем на сотни футов, хотя вряд ли – слышен шум реки. Но даже на такую подушку, как толстый микробный настил, тело человека может безопасно упасть далеко не с любой высоты. Поэтому каскадеры совершают прыжки только с высоты десяти этажей, или ста футов. Если пролететь больше, ни одна сетка или система подушек не спасет. И не всегда переломы костей сравнятся по тяжести с травмами головного мозга и внутренних органов, от резкого удара разметавшихся по черепу и брюшной полости.

Халли вновь прошла по периметру шахты, медленно нащупывая подходящее место для начала восхождения. Оно оказалось в положении примерно «три часа» по циферблату от исходной точки. Здесь на стене располагались две хорошие опоры для рук и одна для ног. Не самые совершенные, но лучшие из всего, что предлагала эта стена.

Опоры для рук представляли собой выступы, для ног – неглубокую выемку в стене на высоте колена. Халли поставила туда правый носок, схватилась за выступы, встала. Занимаясь скалолазанием на поверхности земли, человек видит перед собой путь и планирует маршрут. Лучший способ восхождения – непрерывное движение вверх, поэтому опытные скалолазы будто бы плывут вверх по стене. Однако в темноте, когда путь невидим, такое невозможно. Восхождение будет прерывистым, а это добавляет усталости и гораздо более опасно.

Первой задачей было найти опору для левой ноги. Она ощупала поверхность, проведя носком вверх и вниз, словно рисуя по стене мазками.

Повезло, подумала она, когда носок попал в гладкое отверстие на высоте двух футов от опоры правой ноги.

Халли выпрямилась, перенесла вес на левую ногу, поискала и нашла выпуклость, за которую можно зацепиться пальцами левой руки, и ухватилась правой за боковой отросток этого выступа. Она ожидала болевого шока в перевязанной левой ладони, однако все было терпимо. Женщина повторила поиски правой ногой и в конце концов нащупала округлый бугор размером с грейпфрут. Если бы не уклон на несколько градусов от вертикали, Халли не удалось бы удержать вес на круглой, скользкой поверхности. Она осторожно поставила ступню и подтянулась еще на два фута.

Забравшись на высоту, по ее подсчетам составлявшую около тридцати футов, Халли нашла четыре опоры, достаточно прочные, чтобы немного отдохнуть. Левую ногу начало сводить судорогой, пальцы без перчаток ободрались и кровоточили. Время от времени кружилась голова… оставалось лишь приникнуть к стене и ждать, когда это пройдет.

Шум реки становился все громче. Халли не знала наверняка, но предположила, что осталось еще сорок или пятьдесят футов. Она понимала, что безопасность восхождения обеспечивает лишь микробный настил, который уже однажды ее спас. Понимала она и другое: ей очень повезло – выжить после того падения. Канер швырнул ее достаточно сильно, поэтому она не задела стены шахты. Ударься она о зазубренную каменную поверхность – и конец. Если сейчас она вдруг почувствует, что падает, возможно, у нее будет время оттолкнуться и пролететь до дна в свободном полете. Однако в скалолазании при падении обычно нет времени, чтобы собраться. Чаще всего оказываешься в воздухе, не успев и глазом моргнуть. Если это случится здесь, она ударится о стены, и даже если при этом не погибнет, то получит серьезные травмы. Удастся ли потом карабкаться по скале во второй раз, с еще большими мучениями?

Пока она висела на стене, левая нога дергалась вверх-вниз, пальцы горели огнем, а бок пронзило болью, в голове застучала одна мысль.

Разожми руки.

Это просто.

Разожми руки, и всё.

Упасть, удариться головой о скалу – всего лишь один ослепляющий удар, такой быстрый, что она даже не успеет почувствовать боль… Мозг поиграл с мыслью, попробовал ее на вкус как некое новое, экзотическое лакомство. Затем вдруг из памяти возникло лицо отца, его голос, а за ним – голоса матери, и братьев, и Мэри… Халли сосредоточилась и обнаружила, что уже карабкается вверх, слившись в одно целое со скалой. Руки и ноги медленно, но непрерывно отыскивали опоры, отыгрывая фут там, шесть дюймов здесь, два дюйма в другом месте. Стена пахла мокрым металлом и немного тухлыми яйцами – от серы. На высоте около шестидесяти футов склон стал более пологим.