Впрочем, уже вскоре отношения с восточным соседом неожиданно стабилизировались, а конец света, который ждали в России все первое десятилетие XX века, в очередной раз отложился. В октябре 1911 года в Китае начались волнения, которые переросли в Синьхайскую революцию. Эти события положили конец «старому Китаю» и империи Цин, существовавшей аж с 1636 года, а также привели к образованию суверенной Монголии, на долгие годы ставшей своеобразным буфером между Россией и Поднебесной. В 1912 году Китай фактически признал самостоятельность Внешней Монголии, удовлетворившись номинальным суверенитетом над ней.

Страх перед «желтой ордой» понемногу схлынул, но фатализм и ожидание чего-то ужасного осталось. И до него действительно оставалось совсем немного.

1 сентября 1911 года произошло еще одно важное событие, свидетельствовавшее об окончании мнимого «затишья» и «примирения». В Киевском городском театре 24-летний сын богатого еврейского домовладельца и идейный революционер Дмитрий Богров застрелил премьер-министра Столыпина. Это преступление было совершено с холодным и тонким расчетом. Сознательно втершись в доверие к глупому начальнику Киевского охранного отделения Кулябко, Богров внушил к себе полное доверие, сумев легально получить билет в городской театр. При этом он получил возможность убить самого Николая II, но сознательно не сделал этого, дабы не спровоцировать ненависть к евреям. Целью убийства, несомненно, было посеять смуту в рядах сторонников власти, скомпрометировать сами правоохранительные органы, заставить их начать «стрельбу по своим», а также дать новый толчок революционному движению.

И все эти цели в той или иной степени были достигнуты. Сразу же возникли многочисленные теории заговора (как после убийства президента Кеннеди), которые захватывали умы последующие 5–6 лет и кое-кому не дают покоя и по сей день. Теория «вендетты» охранного отделения, пресловутой «охранки», и мысли о том, что силовые структуры одновременно и борются с революцией, и руководят ею, всячески раздувались политиками, журналистами и с тех пор постоянно будоражили воображение простых обывателей. Возник миф о неких «темных силах», «закулисье», которые тайно руководят страной за спиной царя и правительства. Ну а главное, Россия лишилась харизматичной личности и диктатора, обладавшего, по выражению Ольденбурга, властным, метким и красивым словом, а также авторитетом, которому удавалось отстаивать политику власти перед общественным мнением. Замены Столыпину (который, по сути, занял свой пост исключительно волей случая) не было, а имевшаяся политическая система способствовала попаданию во власть исключительно шарлатанов и бездарей.

Тем временем колесо революции продолжало медленно раскручиваться. Причем очередной удар пришел, как и тунгусский метеорит, с востока империи. В далекой тайге на Ленских приисках в тяжелейших природных и материальных условиях (в течение нескольких месяцев в году разработки были отрезаны от сообщения с внешним миром) несколько тысяч рабочих занимались добыванием золота. Приисками владела крупнейшая российская золотодобывающая компания «Лензолото», акции которой принадлежали русским и британским бизнесменам. Кстати, некоторые исследователи связывают последующие трагические события именно с борьбой между акционерами, часть которых с помощью недовольных рабочих хотела провести рейдерский захват предприятия.

Ежегодно на прииски вербовались сотни новых рабочих, причем активное участие в этом принимало Министерство внутренних дел (как-никак золотишко!). Подписавший договор работник получал в качестве аванса 100 рублей и отправлялся на прииски под наблюдением полиции. При этом управляющий специально вербовал рабочую силу с избытком, дабы иметь возможность предъявлять к рабочим более строгие требования, не опасаясь при этом нехватки рабочих рук. Зарплата горнорабочих составляла 30–55 рублей в месяц, что было вдвое выше, чем у рабочих в Москве, Санкт-Петербурге. При этом на приисках трудились даже женщины и дети, которым платили от 84 копеек до 1,13 рубля в день. Продолжительность рабочего дня в период с 1 апреля по 1 октября составляла 11 часов 30 минут в сутки, а с 1 октября по 1 апреля – 11 часов при односменной работе. При работе в одну смену рабочий день начинался в 5 часов утра.

Добыча золота проходила в основном в шахтах в условиях вечной мерзлоты. Ледник разогревали кострами, а талую воду постоянно откачивали, причем большая часть работ делалась практически вручную. Утром рабочие спускались в глубокие шахты по обледенелым вертикальным лестницам, трудились по колено в воде, а после смены в сырых робах шли по морозу несколько километров до своих переполненных бараков. Только в 1911 году на приисках произошло почти 900 несчастных случаев с 5442 рабочими. В общем, не работа, а кромешный ад! Условия труда были не лучше и даже хуже, чем у негров на американских хлопковых плантациях. Причем попавший в эту ледяную мясорубку рабочий был отрезан от внешнего мира и не имел возможности взять и сбежать домой. Женщины же, которых официально на приисках как бы и не было, находясь в еще большей зависимости от администрации, часто вынуждены были работать против своей воли, за низкую зарплату, а то и вовсе бесплатно. Нередки были случаи сексуальных домогательств и изнасилований. Одним словом, ужасы Ленских приисков напоминали даже не хлопковые плантации, а будущий ГУЛАГ!

Мало того, в сговоре с местными властями администрация «Лензолота» еще и монополизировала во всем регионе торговлю и транспорт, вынуждая рабочих отовариваться только в лавках, принадлежащих компании, и передвигаться только на ее же транспорте. А часть зарплаты и вовсе выдавалась в виде талонов в лавки компании, где товары продавались по завышенным ценам.

К концу 1911 года обострились противоречия между основными акционерами «Лензолота». Одновременно с этим на самих приисках росло недовольство рабочих. Как обычно бывало в таких ситуациях, оставалось лишь подлить немного бензина в тлеющий костерок. А потом, как и в 1905 году на броненосце «Потемкин-Таврический», случилась история с мясом на Алексеевском прииске. По одной версии, 28 февраля инспекция нашла в поварском котле конскую ногу, по другой – конский половой орган. В итоге на следующий день на Андреевском прииске началась забастовка, к которой потом присоединились и рабочие других приисков. К середине марта бастовало уже 6 тысяч человек.

Рабочие потребовали улучшить жилищные условия, улучшить качество питания, увеличить зарплату на 30%, запретить увольнения в зимнее время, установить 8-часовой рабочий день, отменить штрафы, не принуждать женщин к труду, а также обращаться к работникам на «вы», а не на «ты».

Однако, как это уже нередко бывало, капиталисты и полицейские решили попросту применить силу. 3 апреля были арестованы основные руководители забастовки, а на следующий день состоялось шествие более чем двух тысяч рабочих соответственно в знак протеста против ареста.

«Во время забастовки я был выбран своим номером (казармой) старостой, – говорил потом в своих показаниях рабочий Александровского прииска Н. П. Кузнецов. – На моей обязанности лежало охранение порядка в казарме. В качестве депутатов у нас были рабочие Бондарь, Попов, Лойко, Носов, Лебедев, Таланцев и другие, фамилии которых не помню. Насколько я знаю, среди наших упомянутых депутатов председателя не было, задачей их было исполнять то, что решит народ, и вести переговоры с ленской компанией и с начальством. Депутаты были выбраны с разрешения горного инженера Александрова, и вот поэтому-то арест наших депутатов, имевший место в ночь на 4 апреля, нас удивил и поселил среди части рабочей массы раздражение.