— По просьбе Совета кланов, сир, — уличенный опустил ресницы. — Демонстрация с угольками их не удовлетворила.

— И с кострами тоже? — усмехнулся король. — Или, посмотрев, как одаренный легко справился с заданием, решили сразу на разведку моих убежищ отправить? Способный мальчик, очень способный. На лету все ловишь, дорогу запомнил… Но очень неосмотрительно со стороны кланов расшвыриваться только что возвращенными дарами, отправлять их в ловушку. Вот и посиди пока здесь, потренируйся, может, и сумеешь сломать печать. Она тебя впустила, помнит еще мой приказ, когда я тебя привел сюда. Но как собака не выпустит вора в отсутствие хозяина, так и эта башня.

— Я не вор!

— Неужели? У тебя час. Подумай, стоит ли начинать службу с измены королю, с предательства источника твоей силы. Пока еще она зависит от меня, как свет луны — от солнца. И не факт, что с моей смертью дар не уйдет от тебя, а значит, из Белых гор. Он, да будет тебе известно, капризен, не каждый носитель ему нравится. И отдается он не каждому, как дорогая шлюха. А другого вы не получите.

— Так вы обманули нас? — побледнел Дигеро.

Государь расхохотался:

— Разве я? Вы сами решили себя обмануть. А я — проучу напоследок. Король в Белых горах — никто и ничто? Со мной можно не считаться? За дурака держать? В дом без спросу лезть? Неужели ваши напыщенные лорды надеялись, что я и в самом деле так глуп, чтобы отдать все, не получив ничего, кроме обещаний? Но я все-таки король, и слово чести для меня — не пустой звук. Дар — у тебя, и твое присутствие здесь — лучшее тому доказательство. Но ключ к нему — у меня. И, пока я не открою, твой тлеющий огонек не станет самостоятельной силой. Он ограничен парой фокусов и ходьбой взад-вперед по хоженым дорожкам. Даже жаль, что у тебя мало шансов передать эту новость пославшим тебя на смерть. Через час башня самоуничтожится.

Лукавил наш государь при этой впечатляющей речи. Не верил он в смерть Дигеро, не хотел ее и не собирался допустить — это я чувствовала. Попугать хотел. Не получилось. Горец, хлопавший длиннющими ресницами и гневно сжимавший кулаки, гордо вскинул голову, улыбнулся:

— Пусть я умру, ваше величество, но меня ждет вторая жизнь в стране духов и возвращение во плоти силой моего рода. А вот вы умрете навсегда, и не будет вам никакого бессмертия. И роду вашему не будет. А я все-таки выйду отсюда. Час — большой срок. И если дар — во мне, то и ключ к нему когда-нибудь найду, вот увидите. Мне горы помогут, а вам, простите мою дерзость, уже не поможет никто.

— У тебя уже меньше часа, — уточнил Роберт. — Интересно было бы посмотреть, какую отмычку ты найдешь. А нам пора, Лэйрин. Попрощаться не хочешь?

— Нет.

С Диго я бы попрощалась, как с единственным другом детства. С рыцарем Священного Пламени, взявшим на себя вину за многочисленные мои «подвиги», — тоже, из признательности. Даже с нареченным женихом сестры Виолы — как с братом. Но от младшего лорда фьерр Этьера, огненного мага на побегушках у Совета кланов, мне не надо было ни прощаний, ни прощений.

— Прощайте, принц. Или правильней было бы — принцесса? — склонился мой бывший друг, пряча блеснувшие злой усмешкой глаза в чересчур почтительном поклоне.

— Как ты сказал? — остановился король.

— Принцесса, — остро и недобро глянул исподлобья новый для меня Дигеро. — Я видел достаточно в том зале. Трудно не опознать девушку.

— И кому ты доложил о своих… видениях? Совету кланов?

Он поколебался мгновение. Потом решительно бросил:

— Да.

— И тебя не подняли на смех?

— За что? — обиделся юный рыцарь. — Нам стало известно, что миледи Хелина применяла к принцу запретную магию — зелья, меняющие естество. Лорды не успели ее допросить — она исчезла, как и духи рода Грахар, и без королевы их тоже не допросить как свидетелей, но это уже и не требуется. Все знают, что я никогда не лгу.

Мне стало его жаль. И одновременно начал разбирать смех: если лорды решили, что я под действием зелья стала девушкой… то тут явно чувствуется рука Рагара. Мой премудрый наставник подстраховался на случай моего разоблачения. А вспомнив о высшем мастере, я вдруг вспомнила и тот его таинственный, источавший жемчужное сияние облик, подсмотренный мной, когда он лечил Эльдера. Жемчужный свет! — озарилось сердце радостью отгадки. Вот откуда он может быть у тебя, незнакомый парень с глазами цвета моря…

Почувствовав этот отблеск радости, Роберт сжал мое плечо, словно я пыталась сбежать, но при этом король обратился к Дигеро:

— Какая гордыня, сэр рыцарь. Может, когда-то ты и не лгал. Но это заявление уже не соответствует настоящему времени. Я, похоже, выбрал недостойного, хоть лишай тебя дара. Ты в который уже раз непростительно ошибся, Дигеро. Не простительно! Впрочем, у тебя осталось три четверти часа на исправление ошибок. Может; успеешь еще, — огненный маг, потеряв всякий интерес к предателю, направился к камину, подхватив меня за плечо. Скорбно вздохнул: — Не сердись на него, мой возлюбленный сын. Кстати, горжусь твоей королевской выдержкой, весь в меня. А эти горцы не перестают меня удивлять склонностью к фантазиям. Одному померещилось невесть что, другие слушают, развесив уши, и верят… И еще Белые горы считаются страной мудрецов! И кому, подумать только, я собирался отдать мою красавицу Виолу?

— Ваше величество! — взмолился растерянный Дигеро.

Мы не оглянулись, и потом я укоряла себя за высокомерие.

Вышли в первом, хорошо знакомом мне убежище. Король опять меня удивил: постояв с минуту с чрезвычайно сосредоточенным лицом, он резко выдохнул, уселся на софу, вальяжно облокотился.

— Слушаю, Лэйрин.

Я поперхнулась от неожиданности.

— А разве у нас есть время?

— Здесь и сейчас его вечность. Я говорил тебе: все в мире соткано из огня, и если запомнить и удержать своей властью положение каждой крохотной искры вокруг себя неизменным, то такое место выпадет из круга времени. Почитаешь мои записи, поймешь лучше. Сейчас я создал здесь «карман времени», исказил его, и оно течет по-другому. Там, — он показал на опаленную пасть камина, — не пройдет и минуты. Здесь, — широким жестом обвел замершее недвижно сияние стен, — может пройти вечность, если иметь бесконечную силу. У меня она весьма конечна, — грустно усмехнулся он, запустив пятерню в рыже-белые волосы и откинув их со лба. — Немного передышки выкроим, но больше у нас ее не будет.

Теперь понятно, как Роберт ухитрялся быстро привести себя в божеский вид после любого разгула. И дело оказалось не в том, что в его крови перегорает любой яд, в том числе винный. Хитрец втихаря отсыпался, как таракан в щелке! Ну и как теперь обращаться к такому почти божеству со своими мелкими человеческими заботами?

— Вы ведь не убьете Дигеро, сир?

— Садись, ты на ногах едва держишься, — король похлопал ладонью по софе рядом с собой и обнял меня за плечи, когда я рухнула на указанное место. — Ты знаешь, что я его пощажу. И не из-за несвойственного мне милосердия, а из-за того, что смерть этого породистого щенка осложнит все мои планы. Хотя таким, как он, вредно прощение, они принимают его как само собой разумеющееся. После того, как я его выпущу, башню придется уничтожить. А за предательство он заплатит позже, я найду способ взять долг.