спазмами, и ее правая рука все время дергается — то взлетает вверх, то делает рывок в сторону; она разбивает винные бокалы, цветочные горшки, вазы, носы детям, а однажды едва не кастрирует собственного мужа (нечаянно, конечно!), неудачно взмахнув кривым садовым ножом. И только ее любовник, муж второй женщины в этом нелепом «квадрате», способен как-то усмирить эти ужасные неконтролируемые спазмы, только в его объятиях эта женщина впервые в жизни чувствует себя обладательницей безупречного (действительно безупречного!) тела, управляемого ею самой.

Вторая женщина страдает метеоризмом, непредсказуемым и бесконечным скоплением газов в кишечнике. Испускательница газов замужем за заикой, слепой женат на обладательнице опасной правой руки.

Правда, писателей в этой четверке нет. («Мы должны быть благодарны тебе хотя бы за столь мелкие одолжения?» — ехидно спросила Гарпа Хелен.) Одна из пар бездетна и детей иметь не желает. Вторая пара пытается завести ребенка, однако восторги женщины по поводу своей состоявшейся беременности меркнут из-за того, что толком неизвестно, кто же настоящий отец. Пары настороженно наблюдают за поведением новорожденного. Не начнет ли он заикаться? Или без конца пукать? Не будут ли его конечности бесконтрольно дергаться, не окажется ли он слепым? (Гарп воспринимал это как возможность выразить — косвенно — свое отношение к постоянным высказываниям Дженни о генах.)

До некоторой степени роман получился вполне оптимистичный, хотя бы потому, что дружба между парами все же заставляет их порвать любовные связи. Бездетные супруги впоследствии разводятся, окончательно разочаровавшись друг в друге — но совсем не обязательно в результате эксперимента с «квадратом»! Вторая пара продолжает жить вместе, и ребенок их развивается совершенно нормально, без явных физических отклонений. Последняя сцена в романе — случайная встреча двух женщин на эскалаторе в большом универмаге под Рождество. Та, что страдает метеоризмом, едет вверх, а та, у которой неконтролируемые конвульсии, — вниз. Обе нагружены покупками. Когда они оказываются на одном уровне, кишечник той, что страдает метеоризмом, издает немыслимо тонкий дрожащий звук; вторая женщина непроизвольно толкает впередистоящего старика, он выпускает поручень и катится вниз по ступенькам, сбивая с ног великое множество людей. Ведь перед Рождеством эскалаторы всегда забиты покупателями и гудят от людских голосов. К счастью, никто не получает серьезных травм, а в преддверии праздника все можно простить. И две бывшие подруги, уплывая в разные стороны на своих механических конвейерах, мрачно улыбаются друг другу, полные искренней благодарности и сочувствия.

— Это же комедия! — без конца повторял Гарп. — Но ее никто не понимает! Мне казалось, по ней можно бы поставить очень смешной фильм!

Но никто так и не купил у издательства права на массовое издание книги, даже в мягкой обложке.

Учитывая судьбу человека, который мог ходить только на руках, Гарп был слегка помешан на эскалаторах.

Хелен сказала, что у них на кафедре ни разу даже не обсуждали «Второе дыхание рогоносца», тогда как после выхода «Бесконечных проволочек» многие из ее коллег, особенно те, кто хорошо к ней относился, по крайней мере, пытались устроить некую дискуссию. По поводу нового романа Гарпа Хелен заявила, что эта книга — вторжение в ее личную жизнь, а потому Гарп получил по заслугам; впрочем, она надеется, что вскоре он оправится от этого удара и напишет что-нибудь получше.

— Господи, да неужели кому-то могло прийти в голову, что я описал в романе тебя? — спросил у нее потрясенный Гарп. — Какого черта? У тебя что, все коллеги тупицы? Или, может, ты при каждом удобном случае громко выпускаешь газы? Или на заседаниях кафедры рука у тебя то и дело вылетает из плечевого сустава? Или, может, бедняга Харри когда-нибудь заикался, читая лекции студентам? — уже во весь голос орал Гарп. — Или, может, я слеп?

— Да, ты слеп, — сказала Хелен. — У тебя, конечно, могут быть собственные представления о художественной прозе и реальных фактах жизни, но почему ты решил, что твоя система представлений известна всем прочим людям? Это же твой опыт — пусть даже сплошь выдуманный, люди-то все равно будут считать, что кто-то из этих женщин списан с меня, а из мужчин — с тебя. Порой я и сама так думаю!

Слепой мужчина в романе был геологом.

— Ну скажи, разве я когда-нибудь интересовался камнями или скакал по горам? — взревел Гарп.

Героиня романа, страдавшая метеоризмом, добровольно выполняла функции больничной сиделки.

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы моя мать жаловалась на свой кишечник? — спрашивал Гарп. — Или, может, она писала мне, особо отмечая, что ни разу в жизни не пукнула в больнице — только дома, да и то всегда старалась сдержаться?

Но Дженни Филдз, как выяснилось, тоже была недовольна; она сказала Гарпу, что он выбрал «разочаровывающе узкую тему», практически не имеющую универсального значения.

— Она имеет в виду секс, — сказал Гарп. — Это же классическая мамина лекция на тему о том, что имеет универсальное значение, а что нет. И лекцию эту с упоением читает женщина, которая ни разу в жизни не испытывала полового влечения! Да сам папа римский, обязанный соблюдать обет вечной чистоты, дает разрешение на производство контрацептивов для миллионов людей. Нет, наш мир поистине безумен!

Новой «компаньонкой» Дженни Филдз стал транссексуал ростом шесть футов четыре дюйма, в прошлом знаменитый защитник команды «Филадельфия Иглз»8 Роберт Малдун. Ныне — Роберта Малдун. После вполне удачной операции по изменению пола вес Роберты снизился с 235 до 180 фунтов. Огромные дозы эстрогена подавили некогда невероятную мощь ее мускулов, отняв, правда, и определенную часть выносливости; Гарп догадывался, что знаменитые «быстрые руки» Роберта Малдуна теперь уже не так быстры. Однако Роберта Малдун отлично вписалась в круг близких друзей Дженни Филдз. Она боготворила мать Гарпа. Именно благодаря книге «Сексуально подозреваемая» Роберт Малдун некогда решился на операцию по изменению пола — он прочитал ее как-то зимой, когда после очередной травмы и операции на колене лежал в филадельфийском госпитале.

Дженни Филдз теперь поддерживала Роберту в ее борьбе с телевизионщиками, которые, как утверждала Роберта, втайне сговорились больше не нанимать ее спортивным комментатором на футбольный сезон, а ведь знания Роберты о футболе отнюдь не уменьшились даже от лошадиных доз эстрогена, твердила Дженни; волны поддержки, докатываясь из университетских кампусов, сделали двухметровую Роберту Малдун сущей притчей во языцех. Роберта была умна и красноречива и, разумеется, очень хорошо разбиралась в футболе; ее яркие комментарии безусловно улучшили бы качество передач, нынешние-то ведущие просто зануды и придурки.

Гарпу Роберта нравилась. Они с удовольствием беседовали о футболе и играли в сквош. Роберта всегда выигрывала у Гарпа первые несколько сетов — она