– Да вам-то что, Моран? Вам всегда было наплевать на Харли.

– Это личные счеты – между Датчем и мной. – Улыбка Кейна была не менее холодной. – Кроме того, меня интересует не столько смерть Харли, сколько события, которые ей предшествовали, – признался он, решив поделиться информацией в расчете на ответную откровенность.

– Какие, например?

– Например, что на самом деле произошло с Джеком Сонгбердом.

Уэстон заерзал в кресле, затем потянулся во внутренний карман за пачкой «Мальборо».

– Насколько я знаю, Джек напился и свалился с утеса. Щелкнув золотой зажигалкой, он закурил, глубоко затянулся и выпустил клуб дыма к потолку.

– Может, и так. Но кое-кто подозревает, что его убили.

– Позвольте мне угадать: Кристи Сонгберд, ее родители и некоторые из старейшин племени. Черт побери, они годами вопят об убийстве! Но факты остаются фактами: Джек Сонгберд был просто индейцем-неудачником, потреблял слишком много огненной воды – вот и поплатился.

Мышцы у Кейна напряглись, он едва сдержался, чтобы не заехать Уэстону по его безупречной физиономии. Но вовсе ни к чему было открывать этому подонку истинный ход своих мыслей.

Уэстон внимательно изучал кончик своей сигареты.

– Знаете, Моран, если вы напишете что-нибудь порочащее мою семью, я навешаю на вас столько судебных исков, что вам не поздоровится.

– А я-то думал, вы захотите, чтобы правда вышла наружу. Заодно поквитались бы хоть отчасти с Датчем Холландом.

– Правда меня не интересует. Как я уже сказал, это старая история. Прошлогодний снег. А что касается Датча, он свое получит. Так или иначе. Ваша помощь ему для этого не требуется.

– Мистер Таггерт? – раздался в кабинете голос секретарши. – Ваша жена на проводе. Я сказала ей, что вы заняты, но...

Уэстон раздраженно сдвинул брови и нажал кнопку интеркома.

– Я возьму трубку, – сказал он и, обращаясь к Кейну, добавил: – Если вы меня извините.

Кейну не требовался предлог, чтобы уйти. Он уже получил то, зачем пришел: заглянул во внутреннюю жизнь семьи Таггерт вообще и Уэстона в частности. Логично было предположить, что все семейство будет прыгать от радости при мысли о разоблачительной книге, выводящей на чистую воду старого врага. Но нет, у Уэстона это известие не вызвало ни малейшего энтузиазма. Напротив, он не скрывал своего неудовольствия – как будто сам был в чем-то виноват. Но в чем?..

Кейн вскочил в джип и завел двигатель, ощущая легкую дрожь торжества. С каждой минутой ему становилось все лучше. Да, старик Уэс явно занервничал, и он обязательно выяснит, из-за чего! На этот день у него была назначена еще пара встреч. Кейн хотел поговорить с репортерами, освещавшими смерть Харли Таггерта и Джека Сонгберда. Разумеется, он прочитал их репортажи, чуть ли не заучил их наизусть, но надеялся почерпнуть что-нибудь еще из личной беседы. Потом он должен был встретиться с людьми, которые первыми прибыли на место происшествия с сестрами Холланд. Возможно, это даст ему какую-то новую зацепку. И только после этого он позволит себе снова посетить Клер.

– Я хочу, чтобы ты узнал все, что можно, о человеке по имени Денвер Стайлз.

Миранда смотрела на Фрэнка Петрильо через обшарпанный пластиковый стол в единственном итальянском ресторане Портленда, где, по мнению Фрэнка, стоило раскошелиться на кусок пиццы.

– Это тот самый, что шатался по нашей конторе? Он тебе досаждает?

– Не то чтобы он мне досаждал. Но дело в том, что его нанял мой отец.

Фрэнк проводил оценивающим взглядом пышнотелую официантку, поставившую на стол заказанные ими напитки, и отхлебнул глоток пива.

– С чего бы твоему отцу следить за тобой? Миранда с деланым равнодушием пожала плечами.

– Датч просто хочет кое-что выяснить о нашем прошлом – моем и моих сестер. Но я ему не доверяю. – Миранда изложила Фрэнку сокращенную версию. – Ничего особенного он все равно не найдет, но я не доверяю этому Стайлзу. Предполагается, что он частный детектив, парень не из местных, которого здесь никто не знает, но у меня такое чувство, что я уже встречала его раньше. – Она отпила глоток «Шардоне». – Просто я хочу знать, кто он такой на самом деле.

Петрильо почесал скулу.

– Стайлз, говоришь?

– Денвер Стайлз. Ничего о нем не знаю, кроме имени.

– Ну, это дело поправимое.

Темные глаза Петрильо загорелись азартом, и у Миранды стало немного легче на душе. Она не сомневалась: Фрэнк в лепешку разобьется, но разузнает все, что только можно узнать о новом сотруднике Датча. Миранда могла лишь молить бога, чтобы он успел вовремя – до того, как Денвер Стайлз или Кейн Моран доберутся до правды.

Пока она потихоньку потягивала вино, им принесли заказанную пиццу – сомнительное на вид сооружение из креветок, зеленого перца и оливок. Фрэнк пытался шутить, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, но Миранда не могла стряхнуть с себя тревожное ощущение, что ее загоняют в угол – в сырой и темный угол, всегда маячивший неподалеку, а теперь придвигавшийся все ближе.

Ей казалось, что за ней следят, но, окинув быстрым взглядом ресторан, она убедилась, что это лишь игра воображения. Денвер Стайлз не слонялся возле игральных автоматов и не сидел в дальнем углу у стойки бара. Нет, это чувство вины поднялось из водяной могилы, где она похоронила его много лет назад.

«Держись!» – мысленно приказала себе Миранда и, отломив кусочек пиццы, попыталась улыбнуться.

– Успокойся, детка, – сказал Петрильо. – Все будет хорошо.

– Ты уверен?

Петрильо подмигнул ей, озорно блестя влажными карими глазами.

– Гадом буду! С места не сойти! – по-воровски побожился он.

Миранде очень хотелось заразиться его уверенностью, но она ничего не могла с собой поделать. Даже в этом уютном маленьком ресторанчике, где было много смеющихся, оживленно болтающих людей, а Фрэнк Петрильо подмигивал ей через стол, она ощущала у себя на затылке ледяное дыхание судьбы. Ей было страшно. Так же страшно, как шестнадцать лет назад.

– Давай поговорим о папе!

Саманта уселась на кухонный стол, на котором Клер распаковывала очередную коробку.

Они прожили в Чинуке уже почти неделю, но так до сих пор и не успели полностью обосноваться.

– Что ты хочешь знать? – спросила Клер.

– Это правда – то, что о нем говорит Шон?

Клер стиснула зубы. Сердечная боль давно утихла – даже когда она впервые узнала о неверности Пола, это не стало для нее большим ударом. Зато теперь ее охватили угрызения совести.

– Твой отец неплохой человек, – осторожно начала она, с отвращением чувствуя собственную неискренность. – Он просто слабый.