Начальник штаба 154-й сд полковник М.К. Агевнин с группой командиров штаба дивизии отправился в 473-й сп, занимавший исходный район для наступления на третьей просеке. Обязанности командира полка исполнял командир батальона капитан Ф.Л. Баталов, отличившийся в июле 1941 года во время освобождения города Жлобин и удостоенный тогда за свой подвиг звания Героя Советского Союза. Начальником штаба полка был майор Б.Г. Вайнтрауб.

Никто из оставшихся в живых командиров и политработников, в том числе и генерал Я.С. Фоканов, ничего не говорят в своих воспоминаниях о 437-м сп 154-й сд. По всей видимости, полк к тому времени понес очень большие потери, о чем имеются косвенные сведения, и как организационная боевая единица не существовал. Возможно, на период прорыва из окружения из оставшихся в живых красноармейцев и командиров был создан сводный батальон или рота, как это обычно практиковалось в таких случаях. По крайней мере, когда остатки частей 154-й сд пробились на соединение с главными силами, в архивных документах идет упоминание о том, что дивизия имеет в своем составе два полка:

«...В район ЧЕБОТОВИЧИ вышли два полка 154 СД, разгромив по пути движения штаб 134 ПД; захвачены важные оперативные документы...»

В это же время в 2 км юго-восточнее станции Хальч изготовились к наступлению части 61-й стрелковой дивизии, которые должны были прорываться из окружения, действуя вдоль железной дороги Бобруйск — Гомель. Положение частей 61-й сд было еще сложнее, чем 154-й сд. Полки понесли в предыдущих боях еще большие потери. Накануне в результате налета вражеской авиации погибли и были ранены многие командиры и красноармейцы. Тогда же получил тяжелое ранение командир дивизии генерал-майор Н.Н. Прищепа.

Прорыв вражеской обороны в полосе действия 61-й сд должны были осуществлять стрелковые полки. 307-му сп была поручена самая ответственная и самая сложная задача — прикрывать действия корпуса с тыла.

На том направлении, где предстояло прорываться из окружения частям 61-й стрелковой дивизии, сил у противника было несколько меньше, чем на направлении действия 154-й сд, однако задача дивизии от этого легче не стала.

Остальные части корпуса, в том числе и артиллерийские, должны были выходить из окружения вслед за частями 154-й сд. Очень сложным было положение с ранеными, которых насчитывалось более тысячи человек. Обоз с ранеными был разбит на несколько частей. Предполагалось, что после того, как стрелковые части прорвут оборону противника, они последуют за ними. Но, по всей видимости, этого не произошло. Есть большая вероятность того, что весь обоз с ранеными и медицинским персоналом был захвачен противником. Очень трудно эвакуировать раненых под огнем противника. Несложно себе вообразить, что представляет собою медленно движущаяся, в основном, состоящая из подвод, запряженных лошадьми, пусть даже частью и на машинах, колонна с ранеными. Шансов прорваться из окружения практически нет.

Наши войска в первые месяцы войны нередко попадали в окружение, и участь раненых почти во всех случаях была трагичной. Тяжелораненых бойцов и командиров немецкие захватчики, как правило, расстреливали, остальных, кто мог передвигаться, под конвоем отправляли на пункты сбора военнопленных. Очень редко можно встретить сведения о том, что наших тяжелораненых воинов препровождали в импровизированные лечебные заведения, иногда создаваемые в местах скопления пленных. В нашей художественной да порой и в документальной литературе можно встретить рассказы о чудодейственном спасении тяжелораненых в период прорыва из окружения. Но это, как правило, не более чем мечты и сказки.

Живые, здоровые, физически развитые красноармейцы и командиры не могли с боем пробиться из окружения к своим, а что могли поделать тяжелораненые бойцы, лежавшие один к одному на узкой подводе и утратившие способность передвигаться? Только ждать и молиться богу. Безусловно, наши воины в любой обстановке старались не бросать раненых товарищей, принимали все возможные меры к их спасению. До последней минуты с ними были врачи, медперсонал, охрана, но что они могли поделать? Бой — это смертельное столкновение людей, это невидимая и неощущаемая грань, когда ты сейчас живой, а через секунду — нет тебя. Поэтому давить на чувства, рассказывать сказки о том, что всех или большинство раненых вывезли, это по крайней мере неумно: шансов остаться в живых раненому, оказавшемуся в окружении, практически не было, не считая его величества случая. Об этом очень часто рассказывали ветераны, на себе испытавшие все ужасы окружения.

За примерами далеко ходить не надо. Через полгода после гибели генерала Л.Г. Петровского попадет в окружение его непосредственный начальник — командующий Центральным фронтом генерал-лейтенант М.Г. Ефремов. Тогда он будет командовать 33-й армией. За два с половиной месяца боев в окружении у него накануне прорыва из окружения находились более двух тысяч раненых и больных. Буквально за несколько часов до прорыва исполнявший обязанности начальника тыла армии полковник И.Г. Самсонов докладывал генералу М.Г. Ефремову:

«... Раненых и больных — 2193 чел.

Из них перевозимых — 612 чел.

Подвод—199.

Врачебного персонала — 60 чел.

Обслуживающего персонала— 107 чел.

Повозочных — 204 чел.

Охрана с винтовками — 93 чел.».

Командование Западным фронтом (командующий фронтом — генерал армии Г.К. Жуков, начальник тыла — В.П. Виноградов), нужно сказать прямо, не приняло действенных мер по эвакуации раненых. Именно во многом вследствие их бездействия судьба раненых оказалась трагической. Хотя к этому времени Красная Армия вроде бы накопила «громадный опыт» в этом направлении. Киевский, Вяземский, Брянский «котлы» должны были бы уже научить советское командование, как следует спасать раненых, но мы плохие ученики. Правда, накануне выхода из окружения начальник тыла фронта начал «закидывать» М.Г. Ефремова телеграммами с вопросом: «Чем помочь?» На что раздраженный командарм-33 ответил:

«Тов. ВИНОГРАДОВУ

Если Вы не сделали ничего в отношении раненых тогда, когда была полная возможность для этого, то есть всех эвакуировать, теперь же этого сделать невозможно...»

По воспоминаниям оставшихся в живых бойцов и командиров, почти все раненые и больные, находившиеся в санитарном обозе 33-й армии, погибли от огня вражеской артиллерии или были расстреляны захватчиками. Выжить удалось немногим.

Тяжело было и тем, кто получил ранение непосредственно уже в период прорыва из окружения. По рассказам ветеранов 33-й армии, тяжелораненых и раненных в ноги бросали там, где их настигла эта беда. В лучшем случае оставляли оружие, 2—3 патрона и убегали от них. Именно убегали — так говорили ветераны. Было стыдно и больно, но иного выхода просто не было. Оказать им какую-то помощь просто не представлялось возможным да и не было времени: враг был всего в нескольких метрах.

Так что, увы, нет никакого сомнения, что учесть тяжелораненых бойцов и командиров 63-го корпуса тоже была печальной.

В 2 часа 45 минут началась артиллерийская подготовка. Артиллерийские и минометные подразделения израсходовали все имевшиеся у них боеприпасы, для того чтобы, нанеся противнику максимально возможное поражение, облегчить стрелковым подразделениям прорыв кольца вражеского окружения. Огонь велся в большей степени наугад, как это обычно и делается в подобной обстановке. Разве могла окруженные точно знать, где находятся огневые средства противника и располагается его живая сила?