Он стоял, глядя на нее широко раскрытыми от изумления глазами.

— Да ты же вовсе не разбираешься в оружии! Неужели ты могла одурачить Монтфорда и Уортена этим костюмом?

— Было очень темно. Я притворилась больной, и все время ужасно кашляла к тому же. — Она взглянула на Уортена, — Ричард тогда еще не приехал.

— Но он мог тебя убить! — воскликнул Чарльз, немного поостыв.

— Я знаю, — сказала Мег. — Но после всех неприятностей, которые я причинила тебе и Ричарду, я чувствовала себя виноватой. Почему вы должны были страдать из-за моего легкомысленного, безответственного поведения?

Чарльз на мгновение умолк под впечатлением ее слов, но тут же вспомнил о предательстве Монтфорда по отношению к нему самому.

— У меня к нему свой счет, как тебе известно. Я не успокоюсь, пока не получу удовлетворения.

Не зная, что сказать, Мег бросила умоляющий взгляд на Уортена. Он сразу же понял намек.

— Боюсь, Бернел, что вы опоздали. У меня были свои причины добиваться от него удовлетворения, но прибыла Элизабет и положила конец тому, что, я надеялся, будет славной схваткой.

— Элизабет? — воскликнул удивленный Чарльз. — Какого черта ей здесь понадобилось? И потом, я бы подумал, что она скорее станет нас подстрекать, чем прекращать поединок!

— Она сказала Монтфорду, что запрещает ему продолжать борьбу, если он желает на ней жениться, — сообщила ему Мег. — Мне неприятно огорчить тебя таким известием, но твоя невеста покинула тебя ради пэра Англии!

Чарльз даже рот раскрыл.

— Как сказал мистер Уайт, — добавил Уортен, — все хорошо, что хорошо кончается.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал Чарльз, — моя честь требует, чтобы я вызнал Монтфорда, и я это сделаю!

— Если ты это сделаешь, Чарльз Бернел, после того как я рисковала жизнью, чтобы ты не погиб на дуэли — и только не говори мне, что ты можешь с ним сравняться в искусстве стрельбы! — я с тобой больше разговаривать не буду!

Пораженный Чарльз переводил взгляд с нее на Уортена. Он, казалось, был в нерешительности. В это время вперед выступила до сих пор молчавшая Хоуп. Лицо ее вспыхнуло гневом.

— А что я скажу нашим детям, когда они спросят меня, почему их отец был убит на какой-то идиотской дуэли?

Ее пылкая речь и отсутствие в ней всякой логики изумили присутствующих. Хоуп прижала руку ко рту.

— Боже мой! — воскликнула она. — Какие глупости я говорю! Ведь если тебя убьют на дуэли, — взгляд ее омрачился, — о моя любовь, ведь тогда у нас никогда не будет детей! Ты же не захочешь лишить меня моих собственных детей?

Чарльз выглядел совершенно ошеломленным. Схватив ее за руки, он воскликнул:

— Моя ненаглядная Хоуп! Нет, конечно, нет, я просто не подумал! Дети! Наши дети! Твои и мои! — Он улыбнулся. — Ну, раз ты мне все представила таким образом, мне ничего не остается, как уступить. К тому же я обязан барону благодарностью. Если бы не он, я бы все еще был помолвлен с Лиззи.

Хоуп засмеялась.

— Я непременно пошлю ему письмо с выражением моей особой признательности.

Взглянув на Уортена, Мег подумала, что и она обязана Монтфорду. Его вероломство помогло ей по достоинству оценить характер Уортена.

Позже в этот день Мег сидела за письменным столом у себя в комнате, склонившись над рукописью. Она усердно работала, убирая все оставшиеся родинки из своего четвертого романа, когда к ней подошел Уортен. Наклонившись над ней, он нежно погладил ее плечи.

— Кончила ты это гнусное занятие?

Мег улыбнулась ему.

— Почти! Хотя должна сказать, что мне жаль. Видишь ли, мне хотелось больше всего на свете, чтобы, читая последний роман Эмилии Хартсхорн, все изучали твое лицо с таким же усердием, как это делала я.

Уортен покачал головой.

— Ну и плутовка же ты!

Поскольку он в этот момент целовал ее макушку, Мег знала, что он не сердится. Уортен тем временем протянул руку и взял со стола лист бумаги, где были выведены слова: «Причудливая наследница».

Мег попыталась отнять у него листок, но он не позволил ей.

— А это что такое? — спросил он.

— Начало моего следующего романа, — отвечала Мег, краснея.

Он прочил вслух:

«Элинор чуть не задохнулась, когда герцог де Монтефорде, наклонившись над ее пламенеющими локонами, воскликнул: „Ты моя, моя золотоволосая красавица. Я увезу тебя на край света, где у меня великолепный замок, где ты навсегда станешь хозяйкой!“

«Но я люблю другого! — ломая руки воскликнула Элинор, глядя в сверкающие глаза своего похитителя. — Как вы можете совершить такой чудовищный поступок? Маркиз де Верите этого не потерпит!» Элинор вспомнила своего жениха. Он был красив, добр и благороден. Глаза его были темны как ночь, на правой щеке у него была родинка. Цыганка некогда предсказала его матери, что он будет одарен всей мудростью богов».

— Нет! — твердо заявил Уортен.

— А если я… — начала было Мег.

— Нет, — повторил он и, разорвав листок на клочки, швырнул их на пол. — Ты можешь писать что хочешь, но только не о героине с пламенеющими волосами и не о герое с родинкой на правой щеке.

Поскольку он смягчил свои слова поцелуем, Мег не могла не уступить ему. Так и быть, пусть родинка будет у героя на левой щеке…