А на следующий день по всем материкам стали расползаться слухи об угрозе из глубин космоса…

Корин вышел из вертолета и, прищурившись, посмотрел в сторону леса, над которым уже склонялся желтый диск Солнца. За прошедшие десять с лишним лет Заповедник почти не изменился — по-прежнему его опоясывал пятиметровый бетонный забор, в полукилометре от которого среди небольших скал возвышался серый купол филиала Института Времени. А вот знаменитая Топь за это время пересохла, покрылась извилистыми трещинами и стала напоминать обычный солончак. Разумеется, никакие миражи над ней больше не возникали, и от этого Корину почему-то стало грустно.

Он отвернулся и посмотрел на группу людей, спешивших к нему со стороны здания Института. Впереди шел седовласый толстяк с массивным начальственным лицом, круглыми совиными глазами и лоснящейся лысиной. Это был директор Института Крайнев. Как ни странно, за прошедшие двенадцать лет он также почти не изменился — только вот на Корина теперь смотрел не суровым уничтожающим взглядом, а с подобострастной улыбкой.

— Рады, очень рады вас видеть, Игорь Васильевич, — сказал он, крепко пожимая руку гостю. — Фу, ну и жара сегодня… а ведь уже начало сентября! Как долетели из Москвы?

— Спасибо, хорошо.

— Наверное, навестили могилу матушки? — понимающе заметил Крайнев. — Знаете, а моя сестра тоже похоронена на Митинском кладбище. Все мы смертны, и даже директор филиала Института Времени над временем, увы, не властен… Познакомьтесь с моими заместителями, Игорь Васильевич.

Корин пожал руки пятерым замам Крайнева.

— Кто-нибудь из иностранцев уже прилетел? — спросил он.

— Да, конечно, — торопливо ответил Крайнев. — Финн Луккинен, итальянец Арнольди, японец Хакаро, канадец Монтель… Такие имена — даже глазам своим не верю. Конечно, ваш институт вел обмен информацией со всеми ведущими хронофизиками, но увидеть их здесь… Такая честь!

По пути к зданию Института один из замов Крайнева, смущенно улыбаясь, спросил:

— Скажите, Игорь Васильевич, это правда… ну, насчет войны с пришельцами?

Корин мысленно чертыхнулся. Заседание ООН было закрытым, все решения были распространены под грифом «особо секретно», но разве на Земле можно сохранить что-то в тайне?

— Не совсем, — уклончиво ответил он. — Колонии нью-дориан действительно угрожает вторжение из глубин космоса, но от Земли до звезды Барнарда, слава Богу, шесть световых лет.

— И тем не менее я слышал, что вчера на заседании правительства России было принято решение о строительстве новых подземных убежищ, — не унимался зам.

— Помолчите, Васильев, — поморщившись, прервал его директор и спустя минуту сам не удержался и полюбопытствовал:

— А как насчет ядерных ракет — их на самом деле собираются перевести на Андору? Поразмыслив, Корин кивнул.

— Надо же нам, наконец, избавиться от этой дряни? — резонно заметил он. — Сколько ядерных боеголовок было уничтожение после подписания Большого мирного договора — и все равно земляне продолжают сидеть словно на пороховой бочке. Почему же не помочь нью-дорианам и заодно не сплавить все эти кило и мегатонны подальше в космос? Впрочем, ядерное оружие, лазерные пушки, силовые щиты — это все мелочи, нам предстоит изобрести нечто куда более солидное.

Руководители Института молча переглянулись. Через час в зале Ученого совета состоялось первое заседание международной группы хронофизиков. Прошло оно при закрытых дверях и под бдительной охраной почти двух десятков работников Службы безопасности, прибывших вместе с Кориным из Москвы. Корин коротко рассказал суть своей идеи, после чего ученые из различных стран мира разбились по два-три человека и стали детально прорабатывать план будущих исследований. А в это время на небольшой аэродром вблизи Заповедника стали садиться один за другим тяжелые вертолеты. Они привезли атомные генераторы, передвижные хроноизлучатели, лунотанки, контейнеры с приборами и многое другое. К вечеру рядом с ними сел американский космический челнок. При свете прожекторов техники Института Времени стали начинять его различной аппаратурой, и прежде всего установками, создающими сверхмощные силовые щиты.

Спустя два дня челнок после короткого разбега поднялся в воздух и, быстро набрав большую высоту, направился в сторону Заповедника.

Оставив дела, все ученые подошли к окнам. Особенно волновался Крайнев — он-то лучше всех знал, сколько летательных аппаратов сжевали волны провремени над зоной давней космической катастрофы.

Но все обошлось. Прошла вторая, третья, четвертая секунда полета — но защита челнока выдержала. Сделав широкий вираж, космическая машина двинулась к эпицентру взрыва, располагавшемуся в двух километрах над Долиной Миражей. Когда информация с борта челнока стала поступать в вычислительный центр Института, Корин перекрестился. Стоявший рядом Крайнев сделал то же самое, а затем вытащил из кармана платок и вытер вспотевшую лысину.

— Слава Богу, обошлось, — почти простонал он. — Пойду пропущу рюмочку и побегу встречать новых гостей. Интересно, кто они такие?

— Астрофизики, — пояснил Корин. — Кстати, глоток-другой коньяку мне тоже не помешал бы.

— Почему астрофизики? — изумился Крайнев. — В моем Заповеднике, словно в Греции, есть все, кроме звезд, конечно.

— Зато в Галактике их полным-полно, — усмехнулся Корин, а сам подумал: как там дела, среди звезд?

Вечером он получил шифрограмму из Москвы. В окрестностях звезды Барнарда разразилась первая космическая битва.

Корабли гербодов появились вблизи Андоры спустя всего двое суток после того, как первые десять звездолетов нью-дориан вышли на оборонительные рубежи, неся на борту ракеты с земными ядерными боеголовками. Видимо, это было не случайно — разведчики наверняка обнаружили караван транспортов, пришедших в систему звезды Барнарда со стороны Солнечной системы, и сообщили об этом на Главную базу гербодов.

Командир Патруля-1 Вадим Асташевский стоял на командном мостике и мрачно наблюдал за тем, как на главном экране из глубин тьмы один за другим выплывали крошечные огоньки — один, второй… пятый.

Сидевший рядом на месте главного наблюдателя молодой нью-дорианин прикоснулся щупальцем к пульту управления дальновизором — и тотчас на одном из дисплеев высветился контур звездолета гербодов. Это был не разведчик, а настоящий металлический монстр длиной около двухсот метров, обросший, словно грибами, многочисленными боевыми башнями. Какое оружие несли на борту корабли противника, было неизвестно, и это больше всего озадачивало Асташевского.

— Внимание всем капитанам кораблей, — произнес Асташевский, включив радиофон своего скафандра на общую волну. — Перестроиться в клин! Огонь открывать только по моей команде!

— Простите, командир, но мы можем достать гербодов ракетами дальнего боя, — возразил один из капитанов — судя по голосу, это был Виктор Шадрин.

Асташевский сурово нахмурился. Всем были хороши нью-дориане, но вот понятия о военной дисциплине у них отсутствовали почти полностью.