— Ты его правда любишь…

— И тебя люблю. Может быть, даже чуточку больше, только ему не говори.

— Тогда почему… — я всхлипнула, попытавшись остановить неумолимо льющиеся слезы, но почему-то стало еще хуже. — Почему ты унес Писклю? Почему ты не вернулся? Разве его бы ты бросил вот так?

— Хорошая моя… — Илья прижал меня к себе так крепко, словно пытался остановить этим поток слез, с которым я сама не справлялась. — Как мне загладить всю эту вину перед тобой?

— Не знаю… — мне очень хотелось его простить. Очень. Надо было только найти — как. — У меня снова такое ощущение, что моя любовь тебе не нужна. Так уже было, я привыкла, я знаю, как это… Просто больше не хочу — так.

— Нужна! — он прижался щекой к моей щеке, баюкая меня на руках. — Нужна, Рит. Больше всего на свете мне нужна твоя любовь. Просто так сложно было в это поверить. Что ты любишь меня просто так, ни за что. Незаслуженно.

— Дурак ты, Соболев… Как можно заслужить любовь?

— Не знаю, Рит… Я ничего об этом не знаю. Ты какое-то невероятное чудо, которое досталось мне непонятно за какие заслуги. Страшно представить, чем придется за это расплачиваться. Но мне вообще ничего не жалко. Кроме Мотьки. Пожалуйста, не уходи.

— Да куда я от тебя денусь…

Особенно теперь, когда запасы моей любви к нему, незаметно копившиеся много-много лет, вдруг оказались нужны.

— Я сделаю все, чтобы ты больше никогда не плакала. Если я сумел измениться ради Матвея, я сумею и ради тебя. Ты стоишь этого, по-настоящему стоишь.

Говорят, только первая любовь бывает настолько сильной. Еще говорят, что она такой только кажется — просто потому, что у нас нет иного опыта.

Но это неправда. У меня был опыт.

Я влюблялась и засматривалась на однокурсников. Я любила мужа. Я очаровывалась другими мужчинами даже потом, когда он разбил мне сердце.

Но только сейчас мне кажется, что это все было бледными тенями того настоящего, что я ощутила впервые в четырнадцать лет. Того, что вдруг воскресло сейчас, когда мне намного-намного больше. Такое же яркое, наполняющее всю жизнь ослепляющей радостью, а кровь — искристыми пузырьками.

Никому об этом не расскажу. Зачем зря расстраивать людей? Пусть она будет только моей — моя первая и настоящая любовь.

**********

Чай пришлось заваривать заново. Илья не хотел отпускать мою ладонь, словно боялся, что я захохочу и, крикнув: «Обманула дурака!» вылечу в окно на метле.

И Матвея прихвачу. Из таких мальчиков и получаются Кощеи Бессмертные, я точно знаю.

Я поставила на стол еще две чашки, на этот раз с нормальным черным чаем. Говорила же, что успокоительный не поможет.

За окном взрывались петарды, часы бежали вперед неумолимо, но мне нужно было еще немного времени, чтобы успокоиться.

— Как у тебя получилось подружиться с Мотькой? От ненависти до любви и вот это все?

Илья кинул на меня укоризненный взгляд.

— Что? — удивилась я. — Ты же планируешь изменяться и добиваться. Я должна знать, что меня ждет.

— Ну, для начала я чуть не свихнулся.

— Почему «чуть»? — я быстро закрыла рот руками. — Молчу-молчу.

— Иди-ка сюда… — он снова сгреб меня в объятия и устроил у себя на коленях. Так было неудобнее, но намного приятнее. — Будешь получать наказание за каждый ядовитый комментарий.

И он лизнул меня в шею и слегка прикусил мочку уха.

— Я не поняла — ты запрещаешь или поощряешь? Какие-то противоречивые сигналы… — пробормотала я, плавясь от нежности.

— Запутываю и лишаю воли к сопротивлнию.

— Ты не отвлекайся. Сошел с ума, ладно. А дальше-то что?

— А дальше стало понятно, что надо что-то с Матвеем делать, обратно уже поздно засовывать. Отчиму и своего одного по горло было. Куда ж его девать?

— Тот самый момент, когда ты вспомнил обо мне, да?

— А вот и нет, — он нахально улыбнулся.

— Что-о-о?! — возмутилась я.

— О тебе потом. Сначала хотел куда-нибудь сплавить, но совесть не дала. Потом дико злился: на себя, на Мотьку, на Варю — что не сказала с самого начала, что не сказала потом, что посмела умереть. Потом уговаривал себя, что это всего на восемь лет. Стукнет восемнадцать — пусть катится, куда хочет. Потом мне казалось, что я никогда не справлюсь. С моим тогдашним образом жизни это было совершенно невозможно.

— Расскажешь мне потом про те веселые деньки, — заметила я, пытаясь дотянуться с его коленей до своей чашки чая. Чуть не упала — он подхватил меня в последний момент и придвинул поближе свою.

— Вряд ли… — покачал головой. — Ты не хочешь этого знать.

— Хочу! — упрямо сказала я. — Ты очень увлеченно извиняешься, мне понравилось.

— Ох, Рита…

— Что — тоже не веришь, что станешь ангелом в один момент? — я ехидно прищурилась. — А то звезду с неба, черевички царские, а сам…

— Конечно, сразу не стану, — спокойно отозвался Илья. — Но у меня уже есть опыт изменений, и я знаю, куда двигаться и какие там есть ловушки.

— И что ты делал?

— Для начала взял отпуск на полгода, чтобы посвятить все время Мотьке. Сходил на курсы приемных родителей, потому что, ну, ты понимаешь, он был мне совершенно чужим.

— Что же ты не женился, в самом деле?

— Не то, чтобы я не пробовал… — он задумчиво улыбнулся. В этот момент мне захотелось попросить список всех, с кем пробовал и методично их перестрелять. — Но те женщины, что велись на мой статус, деньги, внешность — они все обращались с Матвеем как с игрушечным пупсом, а не человеком, хоть и маленьким. Это же так мило — отец-одиночка, которого может спасти только настоящая женщина! Сюсюкали, но его желаниями и мыслями не интересовались. Ребенок же, типа, им лучше знать, как для него лучше.

Ох ты… а я-то мучилась, что именно это у меня и не получается. Что не хочется всех деточек по умолчанию любить и тискать. Хорошо, что не стала пробовать.

— Няню? — я не сомневалась, что он попробовал все вариант, но было любопытно почему нет.

— Ну какая няня… — Илья поморщился. — Те же проблемы, что и с девицами, плюс все равно пришлось бы налаживать с ним отношения. Проблема не в накормить-выгулять, а в том, как он ко мне относился. Поначалу была жесточайшая война.

— Да уж наслышана…

— Что он тебе рассказал? — настороженно спросил Илья. Его руки, обнимавшие меня за талию, стали жесткими, пальцы впились в кожу.

— Тише, тише… — я потихоньку ослабила его хватку. — Судя по всему — довольно мало. Теперь мне еще интереснее, что ж там у вас было…

— Как сахар в бензобак насыпал — рассказывал? — вздохнул Илья.