— Несомненно, — сказала Рэй, — но через несколько дней ты отправишься в Филадельфию и не только сообщишь Хилари о своей женитьбе, но и познакомишь ее с женой-англичанкой! Ты можешь вообразить, как Хилари воспримет это?

— Ей будет больно. И я понимаю это.

— Она будет вне себя от бешенства! И если ты не думаешь, что она начнет мстить, то, значит, ничего не понял из нашего сегодняшнего разговора.

Какое-то время Ной молчал, подыскивая нужные слова.

Затем угрюмо продолжил:

— Мне кажется, Рэй, ты излишне эмоциональна, а твои разговоры о чести Хилари преждевременны. Допускаю, что причиной обсуждения этой тем?! является ваша искренняя тревога обо мне, и я высоко ценю это. Однако вмешательство в чужие дела, и здесь я обращаюсь ко всем, а не только к Рэй, уже имело последствия для моей личной жизни, и мне это изрядно надоело. Я хочу…

— Вмешательство в чужие дела? — удивилась Черити. — Ты имеешь в виду поездку в Анг…

— А что за последствия? — заинтересовалась Рэй. Роберт опустил руку на колено своей жены, предостерегая ее от дальнейших вопросов.

— Черити, пусть сын договорит, — произнес он мягко, но в то же время твердо. — Рэй, помолчи.

— Спасибо, папа. — Ной глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы вы знали: я люблю вас всех. Более того, я вас уважаю. Думаю, вы испытываете те же чувства по отношению ко мне, иначе сегодня не ощущали бы потребности рассказать всю правду. Но я очень обижен, потому что вы не были со мной откровенны с самого начала. Я знал, что вы не одобряли моего выбора, но ни один из вас не счел нужным упомянуть о главной причине своего неодобрения. Вы утаили это от меня. Вы только переглядывались, думая, что я ничего не замечаю. Вы действовали словно заговорщики за моей спиной. Считаете, я стану вас за это благодарить? Меня почти насильно заставили уехать в Англию, чтобы решать проблемы, с которыми мог легко справиться любой юрист.

— Но тогда ты не встретил бы Джесси, — тихо вы молвила Эшли.

— Верно, Эшли, не встретил бы, — равнодушно ответил Ной, приподнимаясь на ногах и беря Джесси на руки. Он почувствовал прикосновение ее нежной щеки. — Вы можете делать из этого любые выводы. — Кивнув на прощание, Ной понес Джесси в дом.

Некоторое время на веранде царила тишина. Ночные звуки, которых прежде никто не слышал, теперь казались слишком громкими. В траве беспрерывно трещали сверчки. Из леса доносились различные шорохи, там текла жизнь по своим диким законам. Долетавший с реки ветерок заставлял дрожать листья деревьев.

— Я никогда еще не видел Ноя таким злым, — нарушил тишину Салем, почесывая затылок. — С ним происходит что-то неладное.

Рэй задумчиво кивнула. В ее глазах блестели слезы.

— Боже, не хотелось бы мне встретиться с ним во время судебного заседания.

— А что вы думаете по поводу его фразы относительно встречи с Джесси? — спросила Эшли. Ее изумрудные глаза выражали беспокойство.

Глубоко затянувшись, Роберт закурил вторую сигару.

— Боюсь, наши размышления на эту тему не дадут должных результатов. Ной умышленно выражает свои мысли туманно и постоянно уходит от ответа. Мы, видимо, действительно не вправе вмешиваться в его личную жизнь. Предлагаю не докучать ему больше.

Войдя в спальню, Ной положил Джесси на кровать и зажег две свечи на ночном столике. Она зашевелилась, но не проснулась, когда он расстегнул ее платье и спустил с плеч. Затем, осторожно скинув ее туфли на пол, укрыл жену одеялом, почти не потревожив. Он чувствовал возрастающую обиду от того, что она продолжала спать, равнодушная к его чувствам, не замечая горького разочарования и крушения надежд. Да ей просто было наплевать на все это! Несмотря на то что именно он был виноват в ее безразличии, ему все-таки было обидно.

Ной разделся, затушил свечи и лег в кровать, стараясь не дотрагиваться до Джесси. Устроившись на спине, он заложил руки за голову и, не мигая, уставился в белоснежный потолок. Господи, почему же он заблудился на своем жизненном пути? Каким образом собирался теперь бороться с обрушившимся на него чувством одиночества? Его глаза наполнились слезами. Потолок расплылся. Дрожащим голосом Ной позвал:

— Джесси.

Голос его, такой тихий, сделал то, что не удалось сделать его рукам.

— Что? — проснулась Джесси.

Сам не ожидая, что когда-нибудь сможет сказать подобные слова, Ной искренне попросил:

— Джесси, ты нужна мне. Пожалуйста… ты нужна мне.

— Хорошо, — ответила она, спросонья с трудом понимая, где находится, да это было и не важно. Ной ведь предупреждал, что может захотеть ее в любое время. Прильнув, она провела рукой по его груди и по-кошачьи потерлась щекой. Хотя ощущения Джесси были притуплены из-за сонного состояния, она все же почувствовала, как напряглось его тело от ее прикосновений. Джесси поразила его первая реакция. Ной словно хотел оттолкнуть ее. Но, поскольку он сам признался, что нуждался в ней, она не отступала.

Джесси облизнула губы, что обычно уже приводило Ноя в возбуждение. На этот раз он продолжал лежать неподвижно. Она провела кончиком языка по его губам и одновременно просунула свою ногу между его ногами. Джесси смутно осознавала, что на ней по-прежнему надеты чулки. Может быть, ему не нравилось, что она заигрывала с ним?

Продолжая целовать его сомкнутые губы, Джесси пальцами теребила густые волосы, проводила по чувствительному месту за ухом. Губы Ноя оставались сжатыми, несмотря на нежное, возбуждающее давление ее языка. Джесси принялась целовать его подбородок в ожидании, что он тоже начнет ее ласкать. Но этого не произошло.

Чего он добивался?

Пришедшая в замешательство от его равнодушия, Джесси присела на кровати, сняла чулки и платье. Отбросив одежду в сторону, она склонилась над ним, касаясь грудью. Наконец-то ей удалось расшевелить его.

Ной страстно, до боли, обнял ее, но тут же одним движением, полным презрения и отвращения, отпихнул от себя.

— Господи, как я устал от тебя, — с горечью в голосе воскликнул он, — убирайся подальше.

Ошеломленная, Джесси перебралась на свой край кровати и натянула одеяло, чтобы полностью укрыться. Теперь она окончательно проснулась, но было бы лучше, если бы все происходило во сне, а не наяву. Ее душили слезы, а чувство оскорбленного самолюбия заставило словно окаменеть. Она с ужасом смотрела на Ноя, пытаясь распознать истинную причину его гнева.

Ной сел, свесив ноги на пол, и взял с кресла-качалки, стоявшего поблизости, свои брюки. Надев их, он подошел к окну. Отдернув занавески, Ной прислонился лбом к холодному оконному стеклу.

— Я сам себе противен, — сказал он с отвращением. Обернувшись, Ной взглянул на лежащую в постели Джесси. Спальная комната озарялась голубоватым лунным светом. Лицо Ноя казалось вытянутым и серым. Он взъерошил волосы. — Утром я уезжаю в Филадельфию. Вопреки всему, о чем мы говорили раньше, я считаю, что будет лучше, если ты останешься здесь. Мне нужно побыть одному, чтобы сконцентрироваться на работе, ко