В организации хозяйства и внешней торговли было и много хорошего, и много ошибочного, неправильного. Вообще невозможно в одних тонах представить это насыщенное событиями, зачастую парадоксальное время: была и разрядка международной напряжённости, и колоссальные стройки, «Хельсинкский процесс» сопровождался вторжением в Афганистан и так далее.

За счёт внешней торговли велась техническая модернизация металлургии, химической промышленности, машиностроения. За её же счёт поддерживали сложившийся уровень личного потребления: импорт товаров этого класса в те годы на 75–80 % состоял из предметов первой необходимости, которые вполне можно было бы производить самим. И в это же время стали увеличивать экспорт технически сложных товаров, в том числе личного потребления (автомобилей, радиотоваров, холодильников и т. п.), прежде всего в страны СЭВ, что создавало дефицит на нашем внутреннем потребительском рынке.

Страны Восточной Европы, образуя с СССР единую систему хозяйствования, активно импортировали советские энергосырьевые ресурсы, а взамен поставляли свою конечную продукцию. И это было бы терпимо, если бы у нас была существенно более тесная интеграция. Но наибольшую критику мы получали как раз от этих стран! Там никто и не задумывался, что в рамках Европейской экономической системы они в силу природных условий всегда были, есть и будут аутсайдерами. (Западную и Восточную Европу разделяет изотерма января, равная 0 °C; производство на Востоке всегда дороже, чем на Западе.) Характерный пример — бывшая ГДР, сегодня самая нуждающаяся часть Германии, а жители западных территорий страны не спешат её обустраивать: дорого.

А в «советском блоке» они оказывались самыми передовыми, и развитие их экономик становилось более выгодным, чем нашей экономики. Что и происходило, но они, поглядывая на более благополучный Запад, считали это недостаточным.

В общем, диспропорции во внешней торговле, а также трения со странами «восточного блока» ещё больше способствовали неадекватному восприятию действительности как советскими людьми, так и гражданами социалистических стран. А это и было одной из целей «холодной войны». Как и в обычной войне, роль командования, его соответствие стоящим задачам являются определяющими — наши «командующие» задачам не соответствовали.

С каждым годом эпохи застоя всё более очевидной становилась настоятельная необходимость комплексной модернизации советского общества и хозяйства, однако относительно благоприятные условия для этого (хорошая внешнеэкономическая конъюнктура и поток нефтедолларов из-за роста цен на нефть) так и не были использованы. Между тем, западный мир вступал во второй этап НТР — информационную революцию.

В 1979–1981 годах в СССР сокращалась добыча угля (на 2,7 %), в 1984–1985 годах — нефти (на 3,4 %), в 1979–1982 годах — выпуск готового проката (на 2,9 %). Снижался объём перевозок по железным дорогам: в 1979 на 2,3 % и в 1982-м на 1 %. Стране не хватало ресурсов, а имеющиеся — во всё больших масштабах направлялись в ВПК. Распылялись капиталовложения; обозначился социокультурный раскол в обществе — стала углубляться пропасть между городом и деревней. Тысячи сёл и деревень были признаны «неперспективными», сельское хозяйство деградировало.

В 1982 году была разработана и принята государственная Продовольственная программа, ставившая задачу надёжного обеспечения полноценным питанием всех граждан страны. Надо признать, что некоторые успехи здесь были достигнуты. Это стало продолжением «демобилизационной программы», начатой Хрущёвым, с упором на повышение благосостояния и рост потребления.

В ноябре 1982 года Л.И. Брежнев умер; новым руководителей партии и страны стал Ю.В. Андропов. Он взял курс на укрепление законности в стране, и прежде всего начал борьбу с коррупцией, в том числе в высших органах власти. Были сняты с постов министр внутренних дел Н. Щёлоков, зять Брежнева Ю. Чурбанов, отдан под суд секретарь Краснодарского райкома КПСС В. Медунов, началось расследование «хлопкового дела» в Узбекистане. Но что характерно, Ю.В. Андропов в свою бытность Генеральным секретарем ЦК КПСС признавал: «Мы не знаем общества, в котором живём». Судя по динамике множества показателей, СССР в 1965–1985 годах находился в состоянии благополучия, несмотря на многие неурядицы, которые в принципе могли быть устранены. В то же время назревали факторы нестабильности и общего ощущения беды. Видимыми симптомами этого стали широкое распространение алкоголизма и вновь появившееся после 1920-х годов бродяжничество.

После смерти Ю.В. Андропова (1984 г.) страну возглавил К.У. Черненко, один из ближайших соратников Брежнева. К этому времени Черненко был тяжело болен, управлять страной он просто не мог. В начале 1985 года он умер; к власти пришёл М.С. Горбачёв.

Началась «перестройка».

В начале перестройки главным аргументом в пользу экономических реформ было сравнение эффективности народного хозяйства СССР и США — двух супердержав, сопоставимых по количеству населения, валовому производству энергии, металлов, военному потенциалу и т. п. Аналитики заметили, что СССР значительно превосходит Запад по уровню энергетических и материальных затрат на единицу готовой продукции. Этот факт свидетельствовал о неконкурентоспособности советской продукции на мировом рынке, но отсюда сделали неверный вывод об экономической отсталости и бесперспективности социально-экономической системы СССР в целом.

Но дело было не в системе.

Советское общество 1980-х годов, социально устойчивое, по уровню промышленного развития, урбанизации, производству основных видов продукции, характеру технологий и труда на большинстве предприятий, несмотря на огромную долю ручного труда в разных сферах хозяйства (40 % и более), в целом было обществом индустриальным. В СССР существовали радиоэлектронная промышленность, атомная энергетика, развитая аэрокосмическая индустрия, а это даже выходило за рамки обычного индустриального производства.

Так что разговоры об «отсталости» и «бесперспективности» — это просто ширма, за которой были спрятаны действительные причины перехода к перестройке. А причины были — и объективные, и субъективные. Начнём с первых.

В 1973–1974 годах в мире разразился энергетический кризис. Цены на нефть взлетели, а поскольку Советский Союз был нефтедобывающей страной, и более того, как раз началось освоение Северо-Тюменских месторождений, перед нашей нефтяной промышленностью открылись небывалые перспективы, и многие проблемы стали решаться с помощью нефтедолларов. Так продолжалось около десяти лет, до тех пор, пока цены на нефть на мировом рынке не начали катастрофически падать, а вслед за ними и доходы государства. К 1985 году оказалось уже невозможным за счёт нефти обеспечивать внутренний рынок страны достаточным количеством ширпотреба (40 % этих товаров приходилось на импорт), продовольствия, а ряд отраслей промышленности — импортным оборудованием.

Сложившийся за годы «волюнтаризма» и «застоя» дисбаланс в экономике, нацеленной не на самостоятельное развитие, а на проедание нефтедолларов — это было объективной причиной, толкавшей руководство хоть к каким-то переменам.