…Людям необходимо время, чтобы привыкнуть друг к другу, и я думаю, что эта его страсть к ведению моего домашнего хозяйства со временем обязательно перестанет меня раздражать и покажется просто милой причудой.

Как только мы наконец сели за стол, раздался звонок. Я выбежала из кухни, захватив с собой тарелку с колбасой.

– Зачем ты уносишь колбасу от нас с Мурой? – удивился Андрей.

– Привычка у меня такая… Ворует… – удрученно призналась я.

– Кто, Мура?!

– Лев Евгеньич у нас ворует! – крикнула я, уносясь с колбасой в прихожую. Ну что здесь такого – ворует собака, так ему тоже жить надо! У нас с ним такая игра – он ворует, мы кричим, он огорчается и опять ворует. Савва Игнатьич ему помогает – заберется на стол и скидывает пищу, потом делят. Зато Гантенбайн ведет себя прилично… Приемыши всегда хотят доказать, что они достойней родных детей, вот он и старается. Дурак, не знает – раз мы уже приняли его в семью, так он может спокойно воровать.

Пришла Ольга с Аленой, и не только – Никиту они тоже взяли с собой.

– Все, ну просто все самое интересное без меня! – орал Никита по дороге на кухню, потрясая бутылкой коньяка. – Не бойся, я только тактично на него посмотрю, он и не заметит! Он у тебя коньяк пьет? А то у меня в машине джин есть, и водка!

Зачем Алена взяла его с собой, зачем? Сейчас Никита начнет изображать благородного отца и спросит, где мы познакомились. И что я ему скажу – на подступах к секс-шопу?…

Взрослые незнакомые люди не всегда сразу могут найти общий язык. Давно заметила, что после тридцати четырех каждый обживает свой кусочек жизни, и чем этот кусочек меньше, тем яростней человек его защищает – как свою последнюю пядь земли.

Мои друзья, обжившие свой кусочек Америки, всегда говорят: «Как можно жить где-нибудь, кроме Америки! У нас же все лучше!». А мои друзья, живущие в Питере, им всегда отвечают: «Как можно жить где-нибудь, кроме Питера! У нас же все лучше!»

А я не знаю, где лучше, хотя не одобряю Америку за то, как она поступила с Югославией. Сама говорит об идеалах демократии, а сама лезет. Если каждый начнет кидать бомбы, куда захочет, что будет с миром?! Еще я думаю, что если бы мы жили вечно, то стоило бы выбирать, где уютнее угнездиться навсегда, а раз мы на земле не навсегда, то каждый может жить там, где ему весело, и что тут спорить? Вот и Андрей с Никитой тоже – не сразу смогли решить, что они будут пить, Никитин коньяк «ВАПВПР» или Андрея «ЦУППРР».

– Что это? – спросила Алена, откусив кусочек фаршированного перца.

– Как что? Фаршированные перцы. Все сделала по твоему рецепту, в точности как ты сказала. – Я с надеждой посмотрела на Андрея и спросила:

– А что, невкусно?

– Хм… э-э… кхе-кхе… неплохо… а что там внутри?

Оказалось, я запихала в перцы рыбный фарш.

– Это все из-за Ирины Андреевны – наверное, она хотела сделать рыбные котлеты, – горько усмехнулась я в ответ. Если над человеком все издеваются, он, в конце концов, привыкает к насмешкам.

– Почему собака все время стоит у стола и просит, не дает поесть спокойно? – спросил Андрей. Хм, Лев Евгеньич – собака?

– Представь, что ты живешь у других существ, больших, злых, – объяснила Мура. – И эти большие существа все время едят, что хотят и когда хотят. И все зависит от них – дать тебе еду или не дать, особенно что-нибудь вкусное. Закрой глаза и представь! Они едят колбасу, а тебе говорят – Андрей, убери морду со стола!

Андрей обескураженно ответил:

– Я бы не клал морду на стол.

Вот какой гордый, а я бы обязательно тусовалась около еды, просила, выпрашивала, клала морду на стол…

– Лев Евгеньич у вас совершенно бесполезный, не охраняет, не лает даже, – поддержал разговор Никита.

– А ты сам-то лаешь? Кусаешься? – деловито спросила Мура. – Сам-то ты нужный в хозяйстве?

Ребенок привык всем говорить «ты»! Кто ее так ужасно воспитал?

Желая разрядить обстановку и защитить нас с Мурой, Ольга сказала:

– Лев Евгеньич просто, как все мужчины, любит вкусненькое… Он же у тебя на мясо или кашу не жадный?

– Кто, я? – испуганно спросил Андрей.

Ольга засмеялась:

– Да, я обычно прихожу в гости и первым делом интересуюсь у хозяйки, не жаден ли ее новый знакомый на мясо или на кашу…

Андрей очень мило смутился и сказал:

– Черт, девочки, да я вас боюсь, я уже лет двадцать не выступал в роли жениха на смотринах!

И все сразу стало замечательно, как будто мы знакомы тысячу лет!

Больше всех в этот вечер повезло Алене. Не зря она привела Никиту – поспорила с ним на новую шубу и выиграла спор!

– Это самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, – мечтательно пропела Алена, когда Андрей вышел по1улять с Львом Евгеньичем.

– Спорим, в нем есть грузинская кровь, – заметила Ольга, немного обидевшись за Димочку и за Васю, – или армянская. У славян не бывает такого животного магнетизма…

– Да-да, верно, – поддакнул Никита, – я-то как раз славянин, с меня и взятки гладки…

– Спорим?! На новую шубу! Норковую! – оживилась Алена. – Голубую, с песцовым воротником!

Когда Андрей с Львом Евгеньичем вернулись с прогулки и все принялись за чай с Алениным пирогом, пришлось спросить Андрея, не было ли у него в роду грузин или армян.

– Я белорус, – сказал Андрей, – никого другого вроде бы не было, правда, я не всех знаю, только до третьего колена, – и принялся перечислять своих родственников до третьего колена.

– Шуба, шуба! – взвизгнула Алена на троюродных бабушках с отцовской стороны. – Шуба новая, норковая, с песцовым воротником!

Ближе к вечеру на кухне появилась Ирка-хомяк – пришла без звонка. Андрей удивился, но я объяснила, что когда-то давно забыла у нее свои ключи. Несколько раз за вечер (четыре) позвонила Женька, интересовалась, когда все уйдут, чтобы она могла позвонить по-настоящему.

– Почему у тебя столько подруг? – удивленно сказал Андрей, когда все ушли.

– Что, мало? – спросила я. – Женька не в счет, а Алена, Ольга, Ирка-хомяк – это мои ежедневные подруги. Ты не думай, у меня еще есть Танька, Инна, Вика, Анька и Наташка, это подруги второго ряда. А еще есть просто приятельницы…

Спросила про его друзей. Он сказал, что есть люди, которым он может позвонить ночью с дороги и сказать, чтобы они к нему в тот же миг при мчались. И сам к ним примчится ночью, если надо.

– Ну, а чтобы позвонить и поболтать, как дела, в кафе посидеть и вообще?

Запинался, еле-еле назвал три имени.

Странно у мужчин устроено с друзьями! Зачем мне, чтобы вся эта компания (Алена, Ольга, Ирка-хомяк, Танька, Инна, Вика, Анька и Наташка) мчалась ко мне ночью и сидела до утра?