– О, нет, вчера не было ничего сказочного. Но это и есть жизнь, которую ты не знаешь. Каждая рана, каждый порез на её теле, каждая слеза и каждый звук – мой. А ты чувствуешь это, Марк? Чувствуешь, как ей сейчас больно? Как пульсирует её висок, как тянут швы, насколько она боится этого? Нет, ты ни черта не знаешь об этом, а я многое. И я переживал это вместе с ней, но не в силах забрать эту боль. А это самое желанное для меня. Готов ли ты пережить это, ощутить своей кожей каждое прикосновение лезвия или же твои слова напрочь лживы? Готов ли ты видеть её глаза, напуганные и с сумасшедшим блеском? Готов ли ты каждую ночь успокаивать её, слышать крик страха и знать, что она живёт даже во сне в кошмаре? Готов ли ты получить за неё миллион ударов от самого себя? Готов ли ты знать, что она уйдёт от тебя, когда узнает лучше, но ты продолжаешь идти к ней, потому что она твоё солнце? Готов ли ты к этому?

Я замираю с удивлением и появившейся в груди теплотой смотрю на Ника во все глаза, но он опускает голову, кривясь от своих же слов.

– Нет. Я отвечу за тебя, Марк. Ты не готов к этому, потому что не знаешь, как противостоять всей боли, скопившейся в ней. Я не из тех людей, которые кричат о своей значимости, и таких презираю. Не заставляй и тебя презирать, Марк, потому что ты мне нравишься, – Ник поднимается со стула и глубоко вздыхает, переводя взгляд на меня, совсем уже не понимающую, как, вообще, такое может происходить со мной, как я ещё дышу и наблюдаю за этой сценой.

– Ты уходишь? – Сдавленно спрашиваю я, а губы снова дрожат от новой порции слёз.

– Да, Мишель, ухожу. Ведь приехал я сюда не для того, чтобы забрать тебя. Нет, я не имею на это права больше, – он наклоняется ко мне, проводя внешней частью пальцев по дорожке от слёз. Так нежно. Так сладко. Так страшно. Словно прощается со мной.

– Имеешь, – шепчу я, но он качает головой, мягко улыбаясь мне и наклоняясь ниже, оставляя поцелуй на макушке.

– Нет, больше не имею, потому что ты взрослый человек. Только и я взрослый, не собираюсь делить песочницу. Ты вольна поступать так, как пожелаешь. Майкл будет ждать тебя снаружи, если ты решишь начать самостоятельную жизнь. Без любого внедрения в неё. Моя ошибка в том, что я слишком сильно привязался к тебе, и слишком боюсь потерять. Но и для меня это неприемлемо больше. Ревность… я не хочу дружить с ней, потому что демон становится сильнее меня. Я начал бояться боли, которую возносил до небес. И я не могу больше знать, что ты плачешь из-за меня. Но, пожалуйста, защити хотя бы сама себя и не для меня, а только для себя. Не смей идти к нему в лапы. Я дарю тебе независимость, которую ты жаждала получить, крошка. Прости меня за то, что мне всегда будет требоваться время для раздумий, а ты не умеешь ждать, – шепча, прижимается к моему виску своим, а я закрываю глаза, из которых продолжают катиться слёзы. Мне страшно от осознания его слов. Мне больно от его нежного голоса. Мне прекрасно от его извращённой любви, о которой он даже не подозревает. Но я знаю, что это она. Это моё чувство, мой демон и его. Он стал нашим общим, потому что моё сердце не желает биться без него. Без этого аромата силы и солнца.

– Будь осторожна, – его последние слова перед тем, как он выпрямляется и кивает Марку, с большими глазами наблюдающим эту сцену. – У тебя всегда есть моя поддержка, если ты будешь нуждаться. Забудь о гордости, я помогу.

Ник разворачивается, и я смотрю на его спину, удаляющуюся от меня, уже беззвучно плача и закрывая лицо руками. Не знаю, что мне делать. Не могу отпустить его, но ведь и он не держит меня. Отпустил руку, отпустил, я упала на грешную землю и осталась одна.

– Иди, – раздаётся голос Марка, и я, продолжая реветь, открываю лицо, удивлённо смотрю на него. – Иди к нему, Мишель. Он прав, полностью прав во всём. Я не знаю ничего о будущем, я не люблю тебя. А он… он чувствует. Поэтому иди за ним, и заставь его увидеть, что ты рядом с ним. Давай.

– Но он же сказал, что не хочет… не может, – горестно шепчу я.

– Если сейчас ты не поддашься своим чувствам, своей любви, то ты потеряешь его и себя. Ты не выплывешь, поэтому иди за ним. Всегда иди за ним в любой ситуации, чтобы он был уверен, когда обернётся, ты будешь рядом. Подари ему уверенность в тебе. Ему она необходима. Давай же, – он вскакивает с места и, поднимая меня со стула, толкает к выходу.

Не понимаю, даже не знаю, как ноги мои двигаются, и я выхожу на холодный воздух, поднимающий мои волосы порывом ветра. Я словно в замедленной съёмке вижу, как знакомый «Астон Мартин» отъезжает с парковки. Меня толкают в спину неведомые силы, срываюсь на бег по тротуару, параллельно движению его машины, даже не заботясь о боли в ногах, как сильно они дрожат, не слыша испуганный оклик Майкла, оставшийся позади меня. Я выбегаю на дорогу, слыша, как визжат шины, и поворачиваюсь в тот момент, когда в паре сантиметров от меня тормозит серебристая машина. Я перевожу взгляд на мужчину, выпрыгнувшего из неё и замершего от страха, написанного на лице.

Больше не слышу звуков мира, их нет, только он. Я отталкиваюсь от земли и делаю шаг, затем ещё один шаг и последний, падая в его руки, которые он успел раскрыть, чтобы поймать меня, обессиленную и застонавшую от боли.

– Мишель! Глупая! Совсем с ума сошла?! – Кричит Ник, обхватывая моё лицо руками. – Я же мог сбить тебя, дура! Дура! Боже, какая ты дура, крошка!

– Сошла… из-за тебя сошла с ума. Дура, да, полная идиотка, знаю. Только забери меня, прошу, – шепчу я пересохшими губами.

Смотрю в его глаза, которые с каждым моим вздохом становятся светлее, насыщаясь молочным шоколадом, любимым мной. Моё сердце делает кульбиты, один за другим, пока я жду, когда время снова начнёт своё движение. А пока я только смотрю в его лицо, меняющее миллион эмоций.

Никто не может знать будущего, потому что оно не предсказуемо, потому что мы всегда ждём знака… некоего знамения, подтолкнувшего нас к кому-то близкому и родному. К твоему сердцу. К твоей иллюзии, изменившей тебя до неузнаваемости. Но это ты. Настоящая и любящая всем своим маленьким сердцем.

– Мишель, – на выдохе произносит он.

– Забери меня, забери, потому что я не могу без тебя. Не хочу так жить больше, я устала, как и ты. Хочу вернуть всё и исправить, сделать ещё потаённей, ещё тише, ещё глубже. Только забери меня из ада, в котором сейчас очнулась. Я не могу жить в той квартире. Она для твоих сабмиссивов, а я другая… иная в твоём мире. Это обидно, что ты не видишь этого. Если я не нужна тебе, если…

– Нет, нужна. Нужна как еда и вода, как кислород, как другая. Я не могу заставлять тебя, не должен, хотя это в моей власти. Но нет, больше так не поступлю. В самом начале я не дал тебе выбора, а сейчас даю, потому что ты стала моей слабостью, моим ангелом, моей. Ты не знаешь, что тебя ждёт со мной. Ты даже не предполагаешь, какое я на самом деле чудовище. И я приехал, чтобы увидеть свои страхи. А они были гармоничны. Я не подхожу тебе, а Марк подходит. Я садист, а он романтик. Я неправильный, а он идеальный, – шепчет он, стирая мои слёзы и лаская руками лицо, пока вокруг нас двигаются машины и сигналят нам, но это всё происходит за пределами нашего мира.