Вскоре поступил приказ собраться в рубке командора. Принсеп сидел там и изучал видеозаписи недавнего налета. Агенты ВЧ тоже получили доступ к этим записям, но, похоже, не сумели найти там новой пищи для своих подозрений.

К огромному облегчению подозреваемого, он вскоре узнал — от агента Танарат, постоянно выказывающей ему знаки симпатии или даже более теплых чувств, — что суперинтендант Газин добился позволения прочесать архивы флота, но не нашел никаких данных, позволяющих связать Кристофера Гавота с каким бы то ни было преступлением.

Но, кроме того, Бекки между делом упомянула об одной подробности, о которой Гавот уже догадывался, а именно — что суперинтендант день назад отослал отпечатки пальцев Кристофера и прочие его идентификационные характеристики на одну из внутренних планет. После недавнего нападения связь все еще работала неважно, но тем не менее ответ мог прийти в любой момент.

— Какого черта он ко мне прицепился?! — на мгновение вспылил Гавот, но тут же испугался, что женщина заметит выпущенные когти хищного зверя.

Впрочем, Бекки, кажется, не увидела в его поведении ничего странного.

— Не знаю, — отозвалась она. — Возможно, по каким-то политическим причинам. Он всеми доступными способами прорывается вверх по служебной лестнице.

Собеседники прошли чуть дальше.

— Не знаю, — еще раз повторила Бекки. — Когда я поступала к ним на работу, я не думала, что все будет именно так.

— В самом деле?

— Правда, не думала. Я верила в их заявления, что, дескать, их цели — поддержание общечеловеческих ценностей и…

Внезапно Бекки умолкла на полуслове и остановилась. Гавот тоже застыл на месте.

Из-за угла коридора показалось напоминающее бочонок существо на дюжине толстых коротких ножек. Оба соларианца в жизни не встречались ни с чем подобным Существо было около метра высотой, плотное, как крепко сбитый человек, в зеленом струящемся наряде…

— Кармпанин! — выдохнул Гавот. В следующее мгновение он отчасти взял себя в руки. И Гавот, и Бекки, как, впрочем, и подавляющее большинство соларианцев, видели таких существ лишь на экранах стереовизоров, в качестве действующих лиц разнообразных фильмов о фантастических приключениях в космосе. Да и то, скорее всего, там были не сами кармпане, а их искусно выполненные имитации.

Существо — кармпанин — явно услышало этот возглас. Он — или она — остановился и повернулся к молодым соларианцам.

— Меня зовут Четвертый Приключенец. — Из явно нечеловеческого рта послышались отрывистые, но вполне разборчивые слова. — Я мужского рода, если, конечно, вас интересовать, как думать обо мне.

Соларианцы представились в ответ. Кармпанин непринужденно поболтал с ними, но, кажется, особенно заинтересовался Гавотом. Четвертый Приключенец объяснил своим собеседникам, что провел несколько лет в качестве аккредитованного дипломата при нескольких соларианских правительствах, а теперь вот уже несколько месяцев он обычный пассажир «Симметрии» и ведет уединенный образ жизни.

Вскоре Четвертый Приключенец пригласил Гавота в Танарат в качестве его гостей принять участие в следующем совещании у командора.

Как минимум. Гавота это приглашение заинтриговало — С удовольствием! Если, конечно, командор не будет возражать.

Но выяснилось, что командор не имеет никаких возражений против присутствия молодых людей, раз этого желает кармпанский дипломат.

Явившись на совещание, кармпанин сразу же умостился в особом кресле. Говорил он очень мало, но зато внимательно прислушивался к словам остальных.

Какой-то соларианец без обиняков заявил, что существует лишь одна разумная причина, которая могла заставить берсеркеров отступить настолько стремительно, как они сделали в данном случае, и бросить цель, при том, что их нападение успешно продвигалось, но еще не дошло до смертного исхода.

Другой военный перебил говорившего:

— Не понимаю, как они могли быть уверены, что хотя бы проведенную работу выполнили достаточно тщательно. Если бы они играли по своим обычным правилам, они задержались бы у планетоида как минимум на то время, которое потребовалось бы, чтобы убедиться, что тут и вправду все мертвы.

— Единственное объяснение для их чрезмерно раннего отступления одно: кто-то предоставил им возможность уничтожить еще большее количество жизней — предпочтительно человеческих — где-то в другом месте. Или они были убеждены именно в таком ходе событий.

— Все, что нам известно, так это то, что берсеркеры всем прочим целям предпочитают человеческие жизни, и в особенности соларианские.

Никто не стал оспаривать это утверждение и, уж конечно, не стал этого делать присутствующий кармпанин. Берсеркеры отлично понимали, что лишь одна разновидность галактической жизни — по крайней мере, в этой части Галактики, — всерьез оспаривала господство машин смерти и действительно серьезно препятствовала берсеркерам в исполнении их миссии. Поэтому в шкале приоритетов берсеркеров уничтожение одной человеческой жизни стояло выше истребления значительного количества животных или растений.

Потом кто-то из участников совещания выдвинул новое соображение по поводу того, что заставило врагов отступить. Впрочем, на самом деле эта версия была лишь вариацией на тему первого предположения. Она гласила, что берсеркеры захватили на поверхности Иматры какого-то человека или какой-то предмет либо получили там какую-то информацию, позволяющую им заполучить более ценную добычу. Но эта мысль несколько всех ошеломляла. Что же это был за лакомый кусочек, если из-за него берсеркеры бросили все и смылись, не задержавшись ни на минуту?

— Даже притом, что, отступая, они допускали возможность сохранения какого-то количества человеческих жизней.

— Да, даже при том.

Все невольно обернулись. Гавот понял, что такое, видимо, произошло впервые: кармпанин заговорил на совете.

Гавот впервые оказался на военном корабле, и он был поражен, узнав, как мало человек входят в экипаж судна, пусть это даже корабль границы — так называли подобных «Симметрии» левиафанов. Так что собравшееся на флагмане общество было немногочисленным, но зато интересным.

Удивление Гавота росло час от часа, хотя молодому человеку и удавалось держать это при себе. Ему нравилась обстановка. Ему нравилось наблюдать за командором Принсепом, когда тот в волнении размахивал руками с пальцами-сосисками и обсуждал с роботом-поваром меню сегодняшнего ужина или завтрашнего ленча. Кристофер с робким и нерешительным видом пристраивался где-нибудь в уголке рубки и сидел там, размышляя о других вещах, — и из существенных вопросов он не упустил ни крохи.

Гавот был уверен, что все еще пользуется покровительством командора, и потому разнообразные маневры части его потенциальных гонителей скорее забавляли, чем беспокоили Кристофера. Правда, его слегка волновал вопрос о том, как долго он еще сможет пребывать под опекой командира флотилии. В нынешних обстоятельствах Гавот мог себе позволить лениво бродить от офицерской кают-компании к библиотеке, от библиотеки к спортзалу военного корабля, а от спортзала — к отведенной ему каюте. Кристофер решил, что по армейским стандартам это довольно большая каюта — длиной в три шага — и достаточно просторная, чтобы там помещалась койка, стол, стул, умывальник и голографический экран. Вероятно, сюда поселили чиновников средней руки, когда они посещали корабль или путешествовали куда-нибудь.