Он тоже мог перенестись в такой мир, закрыв единственный глаз, но отчего-то не получалось. У бедер, заставляя мышцы приятно неметь, плескалась обжигающе ледяная вода. Воздух был спертый и зловонный, но Странник к нему привык. Ничто не должно было держать его здесь, приковывать к этому мгновению.

Вокруг разворачивались события, великое множество событий, и далеко не все они подчинялись его воле, изменяясь по мановению его руки. Злость уступала место страху. Странник отыскал алтарь, который ему посвятила Пернатая Ведьма, в надежде встретить там ее дух – бесплотную волю, клубящуюся вокруг затонувших обломков, но не нашел ничего. Куда она пропала?

Странник как будто ощущал ладонью ее волосы, слышал ее сдавленные стоны. Остатки рассудка заставляли Пернатую Ведьму хватать ртом воздух, из последних сил цепляться за жизнь. Наконец по телу рябью прошли судороги: она сдалась, стала глотать воду – раз, другой, как новорожденный, вбирающий в себя дары неведомого мира, – а потом затихла, скользнула угрем в темноту, в которой забвение первым настигает тебя самого.

Это воспоминание не должно было терзать Странника. Он поступил милосердно. Ведьма обезумела, гнила заживо; ей все равно недолго оставалось. Он лишь самую малость подтолкнул ее, и вовсе не из мести или отвращения. Впрочем, испуская последний, больной вздох, она вполне могла его проклясть.

Ее дух должен был плавать в этих черных водах, но Странник чувствовал, что никого здесь нет. В алтарном зале царило запустение.

Склизкое дно тоннеля шло под уклон, а потом вдруг пропало. Вода захлестнула Странника – сначала по грудь, потом по горло. Прочесав макушкой о шершавый потолок, он погрузился целиком. Глаза защипало.

Он проталкивался сквозь мутную толщу. Вода вокруг стала соленой, а сверху падал свет, словно тусклые, смазанные воспоминания о вспышках молний. Перепутанные течения с силой тянули Странника в разные стороны; наверху, на крыше этого мира и правда бушевал шторм, но здесь его можно было не опасаться. Утопая в густом иле, Странник шагал по дну океана.

В этом месте ничто не разлагалось; все, чему удалось не обратиться в труху под неимоверным давлением вод, было разбросано вокруг, укрытое серыми песчаными простынями, словно мебель в огромном запертом доме. Этот мир внушал ужас. Время как будто заблудилось здесь и пропало, погребенное под грудами обломков, которые без конца сыпались сверху. Такая же участь ожидала всех, кто попал сюда. Опасность, угроза была настоящей. Никакое разумное создание не могло продержаться в этом месте долго. Вечная симфония тщеты и безнадежности сокрушала волю.

Оказалось, что Странник идет по огромному скелету. Изломанные ребра вздымаются по обе стороны, будто колоннада – этакий храм без крыши, проседающий под собственным бессмысленным весом. Извивающаяся дорожка из валунов – гигантский позвоночник. Впереди широкими впалыми платформами лежат четыре лопаточные кости, от которых расходятся длинные ключицы причудливой формы, похожие на поваленные столпы. Массивный череп тонет во мраке. Это тоже своего рода храм, драгоценное хранилище самости, которая нуждается в постоянном подтверждении своего существования.

Необходимость вполне понятная: в конце концов, на таких капризах и держится скелет души. Странник обошел последнюю лопатку, отметив на ней следы сильного – без сомнения, увечащего – удара. Кость напоминала битую тарелку.

И вот череп. Провал глазницы расколот чуть выше и сбоку от вытянутой, частично развалившейся пасти, усеянной иззубренными зубами. Старший бог задержался, изучая рану. Он не мог представить, как выглядело это существо. Возможно, оно было порождением глубин, бороздившим океан с изначальных эпох, не осознавая, что его время давно прошло. Странник задумался, а не был ли смертельный удар нанесен из милосердия.

Да, тяжело бороться со своей же натурой! В конце концов, почти каждый его толчок был смертельным. За ними могло стоять множество поводов – и милосердие тоже, куда без него. Странник убеждал себя, что это лишь минутное наваждение. Ее волосы под ладонью… затмение совести и дрожь раскаяния. Ничего, пройдет.

Поняв, что наконец отыскал нужную тропу, Странник прибавил шагу.

Есть места, попасть в которые можно только по приглашению – по капризному гостеприимству сил, сотворивших эти места и придавших им форму. На пути у жадных и голодных искателей встают непреодолимые преграды. Но странник давным-давно изучил все тайные тропы. Он мог явиться куда угодно без приглашения, и ничто не препятствовало его исканиям.

Он сумел различить тусклый свет в башне еще до того, как разглядел ее саму. Одинокое око издевательски парило во мраке. Чем ближе Странник подходил к нему, тем сильнее накатывали яростные течения, слепили поднятым со дна илом, словно пытаясь сбить бога с пути. Но Странник шел вперед, не сводя глаза с мерцающего огонька, и уже скоро смог увидеть приземистый угловатый дом, черные скрюченные деревья во дворе и низкую каменную стену вокруг.

Башня дома Азатов была почти занесена илистыми дюнами. Из-под местами осыпавшихся холмиков выглядывали корни наклоненных деревьев. Шагая по извилистой мощеной дорожке, Странник видел кости, разбросанные вокруг разоренных курганов. Да, кому-то все же удалось сбежать из темницы, вот только смерть настигла их раньше.

Терпение – вот проклятие долгой жизни. Оно способно ввергнуть свою бессмертную жертву в состояние беспробудной дремоты, пока плоть не истлеет, а скелет не рассыплется.

Странник подошел к двери, налег на нее и распахнул. Потоки воды теплыми слезами ударили ему в лицо. Дверь за ним закрылась, и Странник взмахнул рукой. Через мгновение он уже стоял на сухом каменном полу. Воздух был пронизан легким запахом дыма. В коридоре, подрагивая, замаячил фонарь.

При виде тощей фигуры, вышедшей ему навстречу, у Странника защемило сердце. Воспоминания, словно взбаламученный ил на морском дне, застили ему взгляд. Плечи форкрул ассейла были ссутулены, и сам он был как будто сломлен под грузом справедливости. Бледное лицо сплошь в морщинах, как ссохшийся кусок кожи. Ненадолго задержав измученный взгляд на Страннике, ассейл отвел глаза.

– Огонь и вино ждут нас, Эстранн… Ты знаешь, куда идти.

Они прошли через двойные двери, возле которых сходились несколько коридоров, и попали в каминный зал, сухой и прогретый. Указав гостю на буфетный стол, ассейл заковылял к креслу у камина. Странник от предложения выпить – пока что – отказался и сел в кресло напротив.

Они посидели, разглядывая друг друга.

– Сильно тебя потрепало с нашей последней встречи, Эстранн, – произнес ассейл.

– Не смеши Бездну, Сеш. Ты себя давно в зеркало видел?

– Забытым не пристало жаловаться.

Ассейл нашарил хрустальный кубок и, подняв его перед собой, всмотрелся в огоньки, пляшущие в янтарном вине.

– Глядя на себя, я вижу… угольки. Они гаснут и умирают. – Он помолчал. – И это правильно.

Он выпил.

Странник оскалился.