– Изола!

Узнав знакомый голос, Эдгар бросил пакеты, развернулся и увидел Лозу и Элли Блайт Неттл. Те подъехали к дому номер тридцать шесть с противоположной стороны и остановились под фонарем. Элли Блайт осталась на велосипеде, спустив с педалей длинные веснушчатые ноги, и с явным беспокойством смотрела, как бросившая свой велосипед на газон Лоза кричит под окном Изолы.

– Лоза?

Она развернулась и поспешила к Эдгару.

Он заметил, что Лоза натянула свитер поверх пижамы, и удивленно спросил:

– Лоза, ты что, сбежала из дому?

Она нетерпеливо взмахнула рукой.

– О Эдди, пожалуйста, скажи, что видел Изолу!

Он кивнул, опуская глаза.

– Здорово, а то я так волновалась: она сегодня убежала с уроков. Что-то случилось, и она…

Элли Блайт подъехала ближе.

– Эдгар, что с тобой? – поинтересовалась она, внимательно на него глядя. Лоза вытаращилась на него и замолчала; под очками в фиолетовой оправе в ее глазах плескался страх.

Сунув руки в карманы, Эдгар потупился и пробормотал:

– Она меня бросила.

Лоза повернулась к Элли Блайт.

– Слушай, Элли, мне надо… Я тебе позвоню…

– Все путем, – кивнула Элли Блайт и наклонилась, чтобы быстро чмокнуть Лозу в губы. – Найди свою подругу. Позвони попозже, я буду переживать.

– Хорошо.

Стиснув ладошку Эдгара, Лоза затащила его на крыльцо дома номер тридцать шесть и принялась отчаянно барабанить в дверь.

– В школе сегодня что-то случилось, – отрывисто произнесла она, прислушиваясь к звукам в доме Уайльдов. – Я весь день ей названивала, но родители не разрешали мне выходить из дома… Она была будто сама не своя, и я точно знаю, что она тебя любит, поэтому вряд ли просто так совпало, что именно сегодня… – Лоза прищурилась, поняв, что Эдгар молчит, и принялась с удвоенной силой молотить ладонью по двери.

– Может, она так странно себя вела, потому что не знала, как со мной порвать, – промямлил Эдгар. Он не мог сосредоточиться на словах Лозы, поглощенный мыслями о внезапном разрыве, которого никак не предвидел. – И Джеймс вроде как намекнул, что это я сделал ее такой несчастной… Даже не знаю. – Он застонал и запустил пятерню в волосы. – Я был плохим парнем – видел ее фотографию с Джеймсом и никогда не читал этих сказок Пардье, хотя Изола вечно мне их советовала. Искал в библиотеке, но не смог найти…

Лоза перестала стучать в дверь и перевела на него взгляд.

– Конечно, не смог.

– Ага, Изола говорила, что это очень редкая книга.

– Редкая – это точно. Единственная, – кивнула Лоза.

– Как это понимать?

– Буквально: у Изолы единственный в мире экземпляр этой книги. – Лоза неуверенно приподняла брови. Эдгар расслышал в ее голосе прорывающиеся нотки беспокойства. – Она тебе не рассказывала?

– Что именно?

– Эдгар, что тебе известно о ее маме?

* * *

В спальне своей дочери в доме номер тридцать шесть папа Уайльд стоял в красном свете лампы и смотрел на исписанную хаотичными предложениями стену, похожую на вырванную страницу из песенника. Когда он сел на кровать, с тумбочки упала подхваченная порывом взметнувшегося ветра книга и открылась на одной из последних страниц – сказке про королеву росомах. Папа Уайльд поднял книгу, которую его дочь однажды уронила в лужу воды пополам с кровью.

Аккуратный почерк его жены на этих страницах был почти неразборчивым – Лилео явно спешила, записывая эту историю.

Длинные абзацы текста почти скрывались под ржавыми пятнами. «Высохшая кровь», – в страхе подумал папа Уайльд. Несколько страниц слиплись, и он сумел лишь наугад вычленить из видимых обрывков фраз конец истории, бессмысленный список указаний для Изолы, словно переданных с того света.

Она была женщиной, она была девственным лесом, она была блудницей, ведьмой, росомахой. Золотое кольцо на пальце приковывало ее к реальному миру за границей глуши и, моя Изола, эта женщина любила тебя так сильно, что хотела окутать тебя своим телом, чтобы защитить, не понимая, что ее кости сомкнутся вокруг тебя клеткой.

Дочь пела в ее птичьей клетке, пока…

Не позволяй никому оборвать твой голос. Не оставайся в клетке. Ступай тихонько по краю опушки, не заходи далеко ни в реальность, ни в волшебный мир – только так Дети Нимуэ могут обрести счастье.

Не позволяй отцу видеть то, что мелькает в твоих глазах: он узнает в этом меня и оставит тебя, моя маленькая принцесса.

Не стесняйся своих странностей.

НО НЕ ПОВТОРЯЙ МОИХ ОШИБОК.

Он прекратил читать, пройдясь взглядом по первой странице.

«Как символично, – подумал он. – Сказка о девочке, чья мать оставила ее полуслепой в клетке на растерзание всему миру…»

– О, Лилео, – выдохнул папа Уайльд, роняя на колени книгу, чертову реликвию.

И хотя он ругал дочь за безрассудное поведение, он все время знал, что виновата в этом не она. Виновата его жена, его любовь, его королева. Это она похитила дочку и утащила в темный лес, и даже если бы он продал дом, погрузил вещи в машину и уехал далеко-далеко, его дочь осталась бы запертой в этой мысленной клетке за костяными прутьями, откуда ее никак не вызволить.

Он любил свою жену и ненавидел ее, Лилео, лежащую в полной ядовито-розовой воды ванне, словно в ожидании, пока дочь преодолеет последние несколько ступенек, прошлепает новыми нарядными туфельками по кровавой луже и откроет дверь, которая с тех пор никогда не закроется.

Однажды он слышал, что Пандора в конце концов сумела закрыть свой чертов ящик, и внутри осталась только надежда. У папы Уайльда оставалась только Изола, и он навесил бы на ее комнату замок, только бы защитить дочь.

Из мучительных мыслей его вырвал стук в дверь. Моргнув, папа Уайльд сбросил книгу на кровать, не заметив углубление в форме кролика на смятых простынях, и спустился вниз.

– Мистер Уайльд! – выпалила запыхавшаяся подруга Изолы (Роза или как там ее?), когда он открыл дверь.

– Изола дома? – спросил мальчик, живущий через дорогу.

– Нет, – покачал головой папа Уайльд. – Она… – Он подумал, как бы лучше сказать, но слова не шли на ум, поэтому пришлось неловко закончить: – Не здесь.

Девочка вытаращила глаза, а парень – Эдвард? Эдгар? – на секунду зажмурился, словно получив подтверждение, что случилось нечто ужасное.

– Где она? – спросил парень.