Дружба Эриха с Отто Гюнше, Зиги фон дер Шуленбургом и Гаральдом фон Болен унд Гальбах скрашивала время, проведенное в блоке особого режима. Они спали на полу и встречали все невзгоды плечом к плечу. Когда ушел в прошлое 1954 год, внутреннее предчувствие подсказало Эриху, что его тюремные страдания подходят к концу, хотя они по-прежнему были наглухо отрезаны от всего мира. Отто и Зиги разделяли его предчувствия, и это помогало им сохранить бодрость духа. В июле 1954 года Эрих был отправлен в Новочеркасск. Второе пребывание в злосчастном Новочеркасском лагере завершило тюремную эпопею длиной 10,5 года.

За эти ужасные 10 лет Эрих составил вполне определенное мнение относительно обращения с военнопленными. Он беспокоился, чтобы несчастья, обрушившиеся на него, не стали участью молодых людей других национальностей. Так как вероятность будущих войн казалась сильнее перспективы мирного сосуществования, нельзя было пренебрегать перспективами новых боев с красными.

Эрих Хартманн в своей книге изложил требования ко всем правительствам мира. Он сделал это, опираясь на свой собственный опыт. ООН должна была настоять на реформе правил обращения с военнопленными.

...

Интуиция Эриха подсказывала, что скоро его страдания кончатся. Это предчувствие имело под собой вполне реальные основания, хотя Эрих о них не знал. В Германии делалось все возможное для его освобождения. Письма его матери Молотову и Сталину остались без ответа и без последствий. Это погасило все надежды на освобождение с этой стороны, однако в 1954 году произошло радикальное улучшение положения Германии. Это позволило Элизабет Хартманн обратиться к другому человеку. И на сей раз ответ последовал.

Через 9 лет после окончания войны Германия уже почти оправилась от ее последствий. Люди усердно работали, чтобы восстановить разрушенные города и возвести новые заводы. Германская промышленность развивалась быстрыми темпами и завоевывала новые рынки. Страна совершила экономическое чудо и снова заняла достойное место в мировом сообществе. Восстановление повлекло за собой и увеличение политического веса Германии. Эти процессы привели к появлению наиболее значительной фигуры в послевоенной истории страны – канцлера Конрада Аденауэра.

Фрау Элизабет Хартманн написала канцлеру письмо с просьбой оказать помощь в освобождении ее сына. Канцлер Аденауэр лично ответил ей. Он сообщил, что существует надежда добиться освобождения Эриха в ближайшие месяцы, и подчеркнул, что германское правительство серьезно обеспокоено судьбой пленных. Такое письмо в значительной мере облегчило страдания матери, которые были усугублены смертью мужа. В конце концов Аденауэр стал в ее глазах настоящим героем.

«Старик» был так же надежен, как его слово. Когда он отправился в Москву, чтобы подписать всеобъемлющий договор и торговое соглашение с Россией, вопрос о судьбе пленных, удерживаемых там, стоял на первом плане. Он знал, что по крайней мере 16 000 пленных все еще удерживаются русскими. Это только по официальным данным Бонна. По неофициальным сведениям, русские тайно держали в лагерях до 100 000 человек. Аденауэр был консервативным и порядочным человеком. Он считал, что возвращение удерживаемых более 10 лет пленных является обязанностью России. Русские желали сближения с восстановленной Германией, но в то же время стремились использовать пленных как разменную монету в торге. Одним из пунктов общего соглашения предусматривалось освобождение пленных, удерживаемых с 1945 года.

Германское правительство настаивало и на освобождении конкретных людей. Имя Эриха Хартманна было в этом списке. Охрана Новочеркасской тюрьмы сообщила пленнику о визите Аденауэра. Обрывки новостей относительно переговоров о судьбе пленных носились среди заключенных. Русская бюрократия начала шевелиться после того, как в Москве было подписано соглашение. Требование канцлера Аденауэра в конечном итоге превратилось в приказ об освобождении Эриха.

– Следовать в пятый корпус для переодевания.

Он получил новую одежду, грубо пошитую и очень неудобную, но все-таки определенно превосходящую старую тюремную робу. Годы сломанных надежд и развеянной мечты не позволяли Эриху слишком сильно надеяться на освобождение. Однако происходило что-то необычное. Новой одеждой в тюрьме не пользовались. Когда комендант лагеря пригласил Эриха и других заключенных пользоваться лагерным кинотеатром, это показалось им слишком хорошо, чтобы быть правдой. Пленные отклонили это приглашение. Несмотря на все подозрения, Эрих позволил себе роскошь предположить, что освобождение близко. А в Германии Уш думала точно так же.

Ее надежды на быстрое возвращение Эриха подкреплялись письмом Аденауэра матери Эриха и визитом германского лидера в Москву. Газеты ФРГ расписывали достижения Аденауэра в Москве, и Германия была уверена, что ее потерянные сыновья все-таки вернутся домой. Специальный выпуск «Правды», изданный в Германии, сообщил, что всем пленным дарована амнистия. Затем пришло официальное извещение от Боннского правительства, что Эрих будет освобожден.

Дни летели, и надежды Уш начали перемежаться периодами сомнений. Вернувшийся пленный, который некоторое время сидел вместе с Эрихом, сказал Уш, что Эриха не освободят, так как он считается военным преступником. Этот человек расстроил Уш и отбыл. А она ждала, с трудом перенося растущее напряжение.

Через два дня после получения новой одежды Эриху приказали собрать свои вещи и подготовиться к отправке из лагеря. Пленники были построены на плацу, комендант всем им пожал руки, пожелал счастья и выразил надежду, что войн больше не будет. Разболтанный автобус доставил Эриха в Ростов, где его посадили на поезд, который должен был доставить заключенного домой.

Садясь в вагон, он старался подавить безумное напряжение, поднимающееся внутри. Дом… Уш… семья… В это просто невозможно было поверить. В горле у него стоял комок, однако внешне Эрих оставался невозмутим. Он даже не слишком радовался. Вместе с 50 другими пленными его усадили на деревянные скамейки, и поезд покинул Ростов. И тут мысли Эриха вернулись на 10 лет назад, когда другой поезд уносил его из Германии. Он все еще не верил, что его странствия, начавшиеся с поездки в переполненном вагоне для скота, подошли к завершению.