еще не просохшими со вчерашнего, свидетельствуют, казалось бы, о бесспорной материальности такой жажды, как бы ни старались наши поэты ее одухотворить. Обрати внимание на девушку с кувшином, что стоит в сторонке – скоро я расскажу тебе о ней, а пока взгляни на старушку у тех бочонков помельче.

По ее рукам и лицу видно, что она долгие годы работала в поле. Видишь, как она подбородок вздергивает? Значит, долго носила рабский ошейник. В этих бочонках отборный сидр из горного поместья покойного барона Иниге. Весь его род наслаждался этим сидром многие поколения, но барон довел его вкус до невиданного ранее совершенства – так, по крайней мере, говорят те, кто может себе позволить такую усладу. Раньше такой сидр подавали только в паре портовых таверн, причем их хозяева сами ездили за товаром. Но наследники барона, очутившись в стесненных обстоятельствах, стали продавать небольшие партии этой вольноотпущеннице.

Однако я про девушку с кувшином хотел рассказать. Дома я у нее не бывал, но часто встречаю ее на рынке или на улицах и кое-что о ней знаю. Отец у нее простой рабочий и любит пивка попить, но недавно он, поднакопив денег, нанял нескольких ребят, стал прокладывать глиняные сточные трубы и нажил на этом целое состояние. Мать была раньше прачкой и обстирывала богатые семьи Саллезе, а теперь у них новый дом в торговом квартале на западе, и она занимается только им. Брата зажиточный гончар взял подмастерьем вместо другого парня, пропавшего с хозяйскими деньгами где-то на варварском юге. Наша девушка очень гордится им: ты ведь знаешь, что наших богов мы представляем в образе искусных ремесленников, которые продолжают созидать мир и чьих имен нельзя называть, пока они не завершат своего труда.

Сама она играет на нескольких струнных инструментах, столь мастерски изготовляемых на востоке. Когда она была еще крошкой, одна гадалка, бросив кости и деревянные монеты, определила, что у девочки большой талант к музыке. Родители вняли предсказанию и послали малютку учиться к восточной музыкантше, недавно поселившейся в городе. Пророчество сбылось; девочка стала сочинять священные песнопения, мать рассказала о ней хозяйкам, на которых стирала, и дочку начали приглашать в богатые дома, чтобы послушать ее игру. Она уже не раз музицировала в пригороде Невериона, и ей за это хорошо платят. Не далее как на прошлой неделе она играла в цветнике у окруженного статуями пруда, и одна пожилая баронесса, говорят, так прониклась ее искусством, что предложила ей сложить песнь во славу малютки-императрицы – тогда ее, возможно, пригласят ко двору. Вот эту самую девицу, которая сейчас думает, чем ей наполнить свой кувшин – простым пивом или отборным сидром.

Попробуй сама догадаться, что она сделает. Что возьмет верх – общий пример или собственное предпочтение? Что из перечисленного мной склонит ее к окончательному выбору, который мы называем решением? Полагаю, что всё, ведь мы имеем дело с натурой крайне чувствительной. Говорят, что сами боги сотворили ее голос и пальцы для состязания в небесах! В своих песнях она, между прочим, воздала честь как утонченности одного напитка, так и благодатной силе другого.

Что ж, предоставим ей вершить сей непростой выбор, но будь уверена: в любом случае будет утолена жажда не одного только горла. А мы с тобой встанем в очередь и попьем воды из этого общественного фонтана. Вокруг родника, что его питает, когда-то вместо булыжника простиралось дикое поле, а рядом бежала по каменистому руслу Кхора; здесь-то и собирались первые меновые торги. Подставляя ладони под струю и поднося их ко рту, помни, что эти твои движения – совершаемые всеми на рынке – для вдумчивого зрителя воплощают стремления, идеалы и тоску по былому, наполняющие империю до краев.

Ну как, напилась? Тогда пойдем дальше.

Видишь тех желто-синих птиц в тростниковых клетках? Тут же на прилавке лежат их яйца, собранные в дикой природе и вымоченные в уксусе до полного размягчения скорлупы и содержимого. Позади на полках те же самые птицы, вырезанные из дерева, вылепленные из глины и раскрашенные куда ярче живых, даже когда те порхают на солнце между пальмами в джунглях. Взгляни затем на бритоголового коротышку, переходящего от ларька к ларьку. Белый воротничок у него на шее скрывает такой же ошейник, как у меня. Он делает покупки для своих богатых хозяев, гостящих в столице и присмотревших что-то на рынке. Покупка всех трех товаров – живой птицы, маринованных яиц и деревянного подобия птицы – символизирует наше отношение к странному сочетанию цивилизации с природой. Подобную ненасытность можно наблюдать всюду, где растут города, большие и малые – как будто главная цель цивилизации состоит в том, чтобы взять из природы нечто и завладеть им во всех его формах: самой вещью, ее полезностью и ее подобием. Вон в том проходе ты увидишь пример того же, но без посредника-перекупщика. Люди с корзинами и мешками сбегаются к человеку, катящему большую бочку из гавани. Ты, как горная жительница, о таком товаре небось и не слыхивала, да месяц назад это и не считалось товаром – разве что в тех племенах, где цивилизация еще не разлучила человека с миром, в котором он обитает. То, что теперь продается по баснословным ценам, раньше выкидывалось рыбаками как мусор: омары, крабы, устрицы и креветки… Но с месяц назад наша золотая молодежь, прогуливаясь по берегу, увидела сумасшедшего, пожиравшего мягкую плоть этих отвратных созданий. Вся компания отнеслась к этому с должной брезгливостью, но одна девица, усмотрев в глазах безумца огонь наслаждения, решилась сама попробовать. Она вернулась на берег с молотком и деревянной лопаткой, поймала одно из морских насекомых и отведала то, что под панцирем. В диких племенах знают, что подобные дары моря могут убить, если съесть их не в то время года, и что портятся они еще быстрее, чем рыба. Но аппетиты цивилизации превосходят даже те загадочные прихоти, что зарождаются в голове у безумца. Повторяю: с тех пор, как это сочли съедобным, и месяца не прошло – а посмотри-ка на них!

Видела ты, чтобы какого-то другого торговца так осаждали? Резчики по дереву и кузнецы уже начали изготавливать особые молоточки, вилочки и щипцы для извлечения нежного мяса из ракушек и панцирей. Не сомневаюсь, что скоро и ювелиры начнут делать такие приборы – из золота, украшая их агатами и турмалинами, ибо императрица отведает новые блюда раньше, чем услышит игру нашей молодой музыкантши, вопреки всем стараниям баронессы. Новости об этих яствах быстро просочатся за стены