Ближе к реке иногда видны боле зеленые луговины, поросшие осокой. Верстах в шести от города показывается первое ущелье в горах, откуда вытекает речка Онгоцотай, и по этой речке видны жилища бурят. Точно такие же узкие ущелья с вытекающими из них ручьями тянутся вдоль всего хребта. За Онгоцотаем следует Ирхирик, еще версты две далее – Дабатай, за Дабатаем – Тосырхай и т. д. По этим-то речкам и располагаются бурятские улусы. Улус можно переводить словом «деревня», но это далеко не то же самое. Буряты не живут деревнями, – каждый житель улуса живет своей усадьбой, общее у них только река, пользование водой из которой одно только и соединяет их в одно общество. Под деревней мы привыкли представлять ряд домов с общей улицей, с рядами амбаров, бань, с кузницей при въезде и рядом колодцев вдоль улицы; ничего этого не видно сразу в бурятском улусе.

Проезжая по дороге, вы видите, как из ущелий выбегают на долину то тут, то там отдельно расположенные домики. Если они, подходя к реке или сжатые боками ущелья, сидят иногда довольно густо, то все же в расположении построек заметно стремление выстроиться по возможности отдельно от соседа. Некоторые из этих домов пусты – это значит, что буряты в них только зимуют, а на лето переходят в другое жилье. Иногда зимние и летние дома отстоят всего на несколько сажен один от другого. Такой обычай увеличивает число построек: страна кажется населеннее, чем она есть в действительности.

Итак, улус составляется из домов, построенных врассыпную, где один дом выбежал на большую дорогу, другой, напротив, углубился в падь между горами, и его видно только, когда подъедешь совсем близко, и половина домов в нем стоит пустыми. Часть домов в каждом улусе носит совершенно русский характер; избы – в два или три окна, иногда даже с покрашенными ставнями; оконницы – со стекольчатыми рамами. Около дома – амбары, и все это огорожено частоколом или пряслами на большое пространство. Другая часть улуса носит более бурятский характер. Это, по большей части, длинный сарай, сложенный из тонких бревен, без окон и без крыльца. Что это человеческое жилье, можно узнать лишь по тому, что в четырехугольную прорезку в кровле, заменяющую окно и трубу, постоянно тянется дымок. Где-нибудь неподалеку отгорожено пряслами место, куда загоняют на ночь телят, да телега, чаще всего двухколеска, брошена где-нибудь возле, – вот и все признаки человеческого обитания.

Прясла, огораживающие зимники, обыкновенно занимают большие пространства, потому что буряты на этих землях, унавоженных за зиму скотом, косят свое лучшее сено. Около летника загородки нет, скот бродит летом по всей степи, спасаясь от жары в лесу и забираясь на высоты от комаров и мошек. Ущелья с их речками и широким, но хорошо орошенным лугом обыкновенно представляют очень красивые места. Чтобы увеличить покос, буряты обыкновенно проводят речку и канавы и таким образом орошают возможно большое пространство. Вследствие орошения их луга во все лето имеют самый цветущий, ярко-зеленый вид, и на них не перестают цвести травы до конца лета. И вот, когда стоишь при входе в ущелье, перед глазами как будто картина, все части которой расположены искусным художником: внизу – яркая полоса луга, справа и слева – бока ущелья, одетые сосновым лесом, и даль, замыкающаяся синеватыми, дымчатыми вершинами перевала; на дне ущелья – бурливая речка, пробирающаяся по камням среди березовых и ольховых деревьев и ветел, и гигантские стволы стройных елей и ярких лиственниц, идущих вдоль подошвы гор и выделяющихся своими красивыми вершинами на более мрачной зелени сосен.

Внутреннее убранство зимнего и летнего дома, несмотря на наружную разницу, у здешних бурят одинаково. Весной, переселяясь в свою летовку, бурят перетаскивает в нее и весь свой скарб. В летнем его помещении редко бывает настлан пол, чаще всего под ногами земля. Против входа, тем не менее, поставлен пестро разрисованный, в национальном бурятском вкусе, комод и на нем несколько буддийских идолов, перед которыми, даже и у самых бедных, всегда стоят маленькие жертвенные медные чашечки, суксу, по здешнему произношению, – налитые водой и насыпанные зерном или наполненные маслом. Тут же непременно есть какие-нибудь украшения: то искусственные цветы, то вазочки стеклянные, фарфоровые или металлические, иногда тут же лежит священный колокольчик и очир[116], музыкальные тарелки, и среди всех этих священных предметов и украшений стоит также букет из полевых цветов в русском чайнике, утратившем ручку, или в фигурной бутылке, искусно превращенной в стакан.

Часто на одном комоде идолы не помещаются, и тогда рядом стоят столики с бурханами, драпированные яркими платками или ковриками. Рядом с такими столиками, вдоль той же стены, противоположной входу, стоит обычно деревянная кушетка – постель хозяина дома, застланная войлоками с большой квадратной подушкой, на боках которой, украшенных вышивкой, непременно блестят серебряные или вообще какие-нибудь металлические украшения и вставки из кораллов. Чаще всего поверх этой неудобной старинной подушки валяются обыкновенные русские подушки в ситцевых наволоках. Рядом с кушеткой – опять комоды, шкафчики и этажерки, всегда своей бурятской работы, раскрашенные в узор. Иногда у стен стоят такие же пестрые сундуки, на полу налево иногда постланы войлока для сидения и поставлены столы-скамейки, в пол-аршина высоты. Сейчас же вправо от входа иногда есть лавка и полка для посуды, а чаще посуда стоит прямо на земле. В этом углу стоит кадушка с арсой и саба для приготовления айрика. Влево около войлоков иногда стоит люлька, – длинный, как салазки, ящик, сделанный из лубков, с дном на выгнутых обручах, которые помогают раскачиваться колыбели, как только немного наклонить ее в одну сторону.

Середина пола под прорезкой в кровле занята очагом, т. е. здесь стоит железный трехногий таган для котла, под которым почти постоянно курится огонь. Только у более богатых людей в зимниках есть столы и стулья русского фасона, но, как можно предполагать, бурятской работы. Обыкновенно же в зимниках вдоль стен устраивают небольшие, вершков шесть вышиной, возвышения из дерева, и это заменяет постели и диваны. Зато почти во всех зимниках вделана в печь обыкновенная кухонная плита, и кушанье варят на ней. Иногда тут же, а чаще в отдельной избе, предназначаемой для мелкого скота, устраивают русскую печь для печения хлебов. Люди небогатые не имеют русской печи и пользуются ею у своих соседей. У богатых среди амбаров для хлеба можно найти иногда и ледник, а также и сарай для экипажей, и кузницу.

В одежде верхнеудинские буряты также крепко держатся своего; все они носят халаты монгольского фасона, монгольские сапоги, которые шьют дома их женщины, и островерхие, также домашней работы, шапки, непременно украшенные пунцовой шелковой кистью на верхушке; в настоящее время все буряты под халатом, кроме штанов, носят дабовую[117] или ситцевую рубаху. Замечательно, что, несмотря на тесное соседство с русскими, буряты для своих нарядных халатов предпочитают китайские материи и украшения. Впрочем, молодое поколение в настоящее время предпочитает носить русские сапоги. Сверх этого монгольского костюма, в дурную погоду здешние буряты непременно надевают на себя русскую шинель, непременно с краганом [меховым воротником]. Называют они ее соба, и очень вероятно, что это слово есть испорченное русское «шуба». Сначала, при встрече с бурятом в шинели, я подумала, что это случайность, но потом убедилась, что у каждого мало-мальски достаточного бурята есть соба из грубого русского сукна.